Че Гевара. Важна только революция
Шрифт:
Положение усугубилось после того, как леопольдвильское правительство Конго подписало особое соглашение с покровителями повстанцев из ряда стран Организации африканского единства (ОАЕ), в том числе из Танзании.
Ранее ОАЕ осудила конголезский режим премьер-министра Моиза Чомбе за постыдный альянс с бельгийской армией и белыми наемниками. 13 октября президент Касавубу сместил Чомбе и на встрече глав африканских стран в Гане десятью днями позже объявил, что наемники будут отправлены домой. В случае отъезда наемников те страны, которые покровительствовали повстанцам, должны были отказаться от всякой помощи им. Это означало конец иноземному вмешательству в дела Конго, в том числе и
Майк Хоар не обрадовался, услышав подобные новости, и на встрече с Жозефом Мобуту, командующим конголезской армией, настоял на соблюдении заключенных контрактов. Мобуту удалось убедить Касавубу оставить в стране наемников до тех пор, пока восстание не будет полностью подавлено.
Че был заранее оповещен о том, как складывается ситуация, и от Масенго и прочих знал, что Танзания все более неохотно сотрудничает с повстанцами. Но на фронте события развивались с такой ошеломительной быстротой, что Че просто не успевал своевременно на них реагировать, а уж на размышления о дипломатических тонкостях у него тем более не было времени. Утром 24 октября, когда исполнилось шесть месяцев со дня его прибытия в Конго, кубинский базовый лагерь подвергся атаке правительственных войск. У Че хватило времени отдать приказ поджечь хижины, но и только: при отступлении они оставили значительные запасы оружия и боеприпасов, средств связи, продовольствия, бумаги, а также двух ручных обезьянок, которых завел себе Че.
Уводя людей, Че жестоко корил себя за то, что был захвачен врасплох. Гевара не расставил часовых на пути врага, не веря в то, что он пойдет этим маршрутом. Еще сильнее он расстроился, когда выяснилось, что первая тревога была ложной: это крестьяне бежали при виде надвигающейся правительственной армии. Если бы Че подождал и выяснил, как обстоит дело, то мог бы устроить хорошую засаду и нанести по врагу серьезный удар. Но теперь было слишком поздно.
«Я был жестоко подавлен; я чувствовал ответственность за эту катастрофу, поскольку был слаб и недальновиден», — писал он впоследствии.
Путь Че и его людей лежал через опустевшие деревни, все жители которых побежали вслед за повстанцами в сторону озера. На рассвете после ночного перехода они оказались в какой-то деревушке, где обнаружили одного из своих товарищей-кубинцев по имени Бааса, он был серьезно ранен в легкое.
Сделав все, что было в его силах, для облегчения состояния Баасы, Че двинул свою колонну прочь из долины в горы, где можно было найти более безопасное пристанище. Они карабкались под проливным дождем по крутому склону, скользкому из-за грязи, и при этом попеременно несли Баасу, так что следующие шесть часов стали для всех тяжким испытанием. Дойдя до небольшого селения, наполненного голодными беженцами, Че пришлось выслушать оскорбления со стороны рассвирепевших крестьян, рассказавших ему, что солдаты увели их жен, а они ничем не могли тем помочь, поскольку повстанцы не дали им никакого оружия для защиты.
Бааса умер на рассвете следующего дня. Че собрал бойцов вокруг покойного и произнес речь, которую назвал «монологом, исполненным самобичевания».
Гевара искренне хотел исправить все свои ошибки, но его намерению не суждено было осуществиться. Не успел Че обосноваться на новом месте, как в его адрес полились обвинения — на сей раз со стороны конголезских повстанцев. Стало известно, что Ламберт утверждает, будто за их поражение ответственен Че и будто кубинцы повели себя трусливо и предали конголезцев. Фернандес Мелл и Арагонес стали просить Че, чтобы тот оставил свои позиции: в любой момент могло начаться новое вторжение врага, которое отрезало бы ему путь к озеру.
Масенго дал знать Арагонесу и Фернандесу Меллу, что президент Касавубу отправил ему тайное послание с предложением возглавить одно из министерств в обмен на прекращение борьбы. Арагонес и Мелл предупреждали Че: «Если
30 октября они отправили Че очередное письмо с просьбой присоединиться к ним. Самолеты уже начали бомбить позиции вокруг Кибамбы, и они опасались, что это только прелюдия к финальному штурму. На базе все погрузилось в хаос: она превратилась в приют «дезертиров, преступников и предателей» всех мастей, и эта толпа была не подконтрольна никому. «Ситуация крайне угрожающая, — подчеркивалось в послании. — Мы думаем, что писали тебе достаточно, предоставляя, подобно старым сплетницам, подробнейшую информацию как о международной, так и о здешней обстановке. Мы просим и тебя сделать то же самое, поскольку нас действительно очень интересуют новости».
Че наконец решил последовать совету Арагонеса и Мелла. Оставив Папи с группой конголезцев на своей новой базе и отдав им приказ продолжать занятия военной подготовкой, он отправился в Кибамбу.
1 ноября представители танзанийских властей вызвали к себе кубинского посла Рибальту и сообщили, что в связи с соглашениями, достигнутыми в Акре, Танзания заявляет о своем решении прекратить всякую помощь конголезскому народно-освободительному движению. Об этом незамедлительно известили Че.
«Это был смертельный удар по агонизирующей революции», — писал Гевара. 4 ноября Че получил из посольства телеграмму, где содержался пересказ письма от Фиделя, полный текст которого был отправлен ему с курьером. Основные положения послания Кастро звучали следующим образом.
«1. Мы должны сделать все что можем, но не доводя при этом дело до абсурда.
2. Если Тато считает, что наше присутствие становится тягостным и бесполезным, нам следует подумать об уходе. Действуй соответственно объективному положению вещей и тому, как чувствуют себя наши люди.
3. Если ты думаешь, что стоит остаться, мы попытаемся выслать столько человеческих и материальных ресурсов, сколько ты сочтешь необходимым.
4. Ты совершенно не прав в своих опасениях, будто твое настроение когда-либо оценивалось как пораженческое или пессимистичное.
5. Если ты решишь остаться, то можешь сохранить статус-кво, вернувшись сюда или переместившись в другое место.
6. Мы поддержим любое решение, какое ты примешь.
7. Не дай уничтожить себя».
С помощью полевого радио Че надиктовал послание в Дар-эс-Салам, откуда его должны были передать Фиделю, и обрисовал вкратце, как обстоят дела.
Че предложил отправить в Танзанию правительственную кубинскую делегацию для переговоров с Ньерере, дабы сообщить тому позицию Кубы, заключавшуюся в следующем: «Куба предложила свою помощь с согласия Танзании. Предложение было принято, и помощь была эффективной. Мы понимаем нынешние затруднения Танзании, но не согласны с ее предложениями. Куба не отступит от своих обещаний и не бросит постыдным образом своих братьев на милость наемникам. Мы прекратим борьбу только в том случае, если будут уважительные причины или сложится форс-мажорная ситуация и конголезцы сами попросят нас об этом».
Че также попросил Фиделя добиться от Танзании хотя бы минимальной помощи: позволить кубинцам сохранить связь с Дар-эс-Саламом и продолжать использовать озеро для поставок провианта и вооружения.
10 ноября по всему периметру сократившейся повстанческой территории возобновились активные действия. Врагу удалось прорвать линию фронта, которую занимали руандийские тутси, и продолжить постепенное продвижение в сторону озера. Запасов провианта и медикаментов в Кибамбе не хватало, и Че отправил телеграммы-молнии в Кигому и Дар-эс-Салам, где располагались кубинские представительства: «Давление врага усиливается, и сохраняется блокада озера. В случае изоляции срочно потребуются существенные вливания конголезской валюты. Вы должны действовать быстро. Мы готовимся к обороне базы».