Че Гевара. Важна только революция

Андерсон Джон Ли

Получив деньги, Фидель должен был теперь подыскать подходящее судно, и в конце сентября он его нашел. Им оказалась «Гранма» — потрепанная моторная яхта тридцати четырех футов в длину, принадлежавшая Роберту Эриксону. Этот американский эмигрант был готов продать яхту при условии, что Фидель купит у него также дом в прибрежном районе портового городка Туспан на Мексиканском заливе. В итоге они заключили сделку на сорок тысяч долларов. Хотя яхта не годилась для морского путешествия и была недостаточно вместительной, Фидель пошел на условия Эриксона, поскольку отчаялся найти другой вариант. Внеся часть платы, он приказал нескольким своим людям поселиться в купленном доме и произвести тщательный осмотр «Гранмы».

В конце октября

Че и Калисто переехали в расположенный ближе к центру район Колония-Рома, где поселились на одной из явочных квартир. Че продолжил встречаться с Ильдой по выходным, но каждый раз, когда он уходил, она знала, что в следующий раз муж может не вернуться. Эта неопределенность и тревожное ожидание его скорого отбытия плохо сказывались на ее нервах. Желая приободрить супругу, Че сказал, что свозит ее в Акапулько и они немного развеются.

«Я с надеждой стала ждать этой поездки в Акапулько хотя бы на выходные, — писала Ильда. — А затем пришли новости, что полиция ворвалась в дом одной кубинки, жившей в Ломас-де-Чапультепеке и приютившей у себя Педро Мирета. Найденное в доме оружие было конфисковано, а его самого арестовали. В субботу, когда пришел Эрнесто, я рассказала ему об этом. Он отреагировал очень спокойно, сказав только, что следует удвоить меры предосторожности, так как полиция, возможно, следит за ним. Рано утром в воскресенье пришел Гуахиро. Я сразу поняла, что он встревожен, — по тому, как он спросил меня: "Где Че?" Я сказала ему, что Эрнесто в ванной, и тогда он зашел прямо туда. Затем Эрнесто, расчесывая волосы, вышел из ванной и сказал мне спокойно: "Похоже, полиция охотится за нами, так что надо быть осторожными. Мы сейчас уедем, и я, скорее всего, не появлюсь на следующих выходных. Прости, но поездку в Акапулько нам придется отложить"».

Ильда расстроилась и к тому же почувствовала: что-то будет. «Закончив сборы, Эрнесто, как всегда перед уходом, подошел к детской кроватке и приласкал Ильдиту, затем повернулся, обнял меня и поцеловал. Не знаю почему, я вся задрожала и прижалась к нему… Он ушел и больше не вернулся».

Кастро очень встревожило, что дом, где скрывался Мирет, оказался обнаружен, поскольку это означало, что в их рядах есть предатель. Подозрения пали на Рафаэля дель Пино, одного из ближайших друзей и доверенных лиц Фиделя. Незадолго до того дель Пино было поручено помочь Антонио дель Конде добыть оружие и доставить его контрабандой в Мехико. Но тут он неожиданно исчез, а ведь ему было известно, где находится Мирет. (Последующее расследование кубинских властей показало, что дель Пино в течение нескольких лет был информатором ФБР.)

Не полагаясь на авось, Фидель распорядился, чтобы его люди в Мехико переехали на другие квартиры, и приказал ускорить приготовления «Гранмы» к отплытию. Че и Калисто спрятались в маленькой комнате для прислуги в квартире, которую занимал Альфонсо «Пончо» Бауэр Паис с семьей. Однако первая же ночь, проведенная там, чуть было не закончилась их повторным арестом, так как в соседней квартире произошел грабеж и в дом нагрянула полиция.

Фидель тем временем занимался решением проблем, навалившихся на него в преддверии начала операции. Так, например, и его соперники, и некоторые из друзей уговаривали Кастро отложить вторжение на Кубу. Франк Паис, его доверенное лицо в провинции Орьенте, доказывал Фиделю, что его бойцы еще не готовы к осуществлению столь грандиозного плана. Но Кастро настаивал на своем, и Паис согласился сделать все, что было в его силах. Фидель пообещал, что перед отъездом из Мехико пришлет ему шифровку, в которой будет названо время высадки повстанческого отряда на Кубе.

В октябре Коммунистическая партия Кубы (НСП) отправила своих эмиссаров на встречу с Фиделем. Они доставили ему срочное сообщение, что партия не готова к вооруженной борьбе на Кубе, и попытались добиться согласия Фиделя на присоединение к кампании по изъявлению гражданского неповиновения, которая должна была

постепенно перерасти в вооруженное восстание. Однако он отказался от этого предложения, сказав, что будет осуществлять свой план, но что при этом надеется на военную помощь со стороны партии, которую она может оказать, устроив мятежи одновременно с высадкой его собственных сил на Кубе.

На тот момент отношения Кастро с кубинскими коммунистами были довольно теплыми, но скованными рядом ограничений. Несмотря на то что публично он отрицал всякую связь с ними, у него были близкие друзья в НСП, и он принял в свое ближайшее окружение таких марксистов, как Рауль и Че. Фидель предусмотрительно поддерживал прямой контакт с НСП и в то же время сохранял дистанцию — не только чтобы не компрометировать себя отношениями с коммунистами, но и чтобы не быть вынужденным идти на компромиссы, которые могли бы помешать ему набрать силу.

23 ноября наконец наступил миг, к которому Че так долго готовился. Фидель решил, что пора выступать, и дал приказ своим людям, находившимся в Мехико, Веракрусе и Тамаулипасе, собраться на следующий день в Росо-Рико, городке нефтяников к югу от Туспана. В ночь на 24-е им предстояло сесть на яхту и выйти в море.

Однако на Кубе планы Фиделя Кастро уже ни для кого не были секретом. Все знали, что он готовит вторжение; единственным вопросом было, где и когда он собирается высадить свое повстанческое войско. Более того, несколькими днями ранее начальник генштаба Батисты собрал пресс-конференцию в Гаване, чтобы обсудить шансы повстанцев на успех — и высмеять революционеров; а на карибское побережье острова были брошены дополнительные силы для патрулирования границы.

Таким образом, успех Фиделю могли принести лишь деятельность активистов «Движения 26 июля» в Орьенте под началом Франка Паиса и сохранение в секрете до самой последней минуты точной даты и места высадки «Гранмы». По оценке Фиделя, путь по морю должен был занять пять дней, и вот, непосредственно перед отплытием, он отправил шифровку Паису о том, что «Гранма» прибудет 30 ноября на пустынный пляж Лас-Колорадас в Орьенте.

25 ноября, в предрассветной мгле, на борт «Гранмы» взошли восемьдесят два человека, среди которых был и Че. Последние часы, проведенные повстанческой армией Фиделя Кастро на мексиканской земле, прошли в нервной обстановке. Прибыли не все, а из тех, кто прибыл, некоторым пришлось остаться на берегу из-за нехватки места. Но вот яхта отчалила от берега. Перегруженная «Гранма» двинулась по реке в сторону Мексиканского залива.

Готовясь к отплытию, Эрнесто оставил письмо, которое Ильда должна была переслать его матери. Он писал, что оно будет отправлено только после того, как «огонь вспыхнет по-настоящему… и ты узнаешь, что твой сын в залитой солнцем американской стране, пытаясь помочь своему раненому товарищу, клянет себя за недостаточное усердие в изучении хирургии…

Теперь начинается самое трудное; ты знаешь, мама, я никогда не бежал от трудностей, напротив, они всегда были мне по душе. Небеса не почернели, звезды не сошли со своих орбит, не наблюдается ни потопов, ни ураганов: нет никаких дурных знамений, только хорошие. Они предвещают победу. Но если они нас обманут, так что ж — ошибаются даже боги…»

Часть вторая

ПРЕВРАЩЕНИЕ В ЧЕ

Глава 14

Ужасное начало

I

При всей мелодраматичности последнего письма домой слова Эрнесто оказались столь же провидческими в отношении опасностей, которые ему предстояли, сколь и ошибочными в отношении того, какой будет его реакция на эти опасности. Как выяснилось, когда «огонь вспыхнул по-настоящему» — в результате неожиданной засады, устроенной на партизан военными через несколько дней после высадки «Гранмы», — последним, что могло прийти в голову Эрнесто, были сожаления о его неопытности в полевой хирургии.