Че Гевара
Шрифт:
К середине 1953 года все хлопоты и формальности были уже позади: Эрнесто получил диплом и мог распоряжаться собой по своему разумению. Аллергологическая клиника доктора Писани, где он проходил практику еще до своего путешествия, приглашала его на работу, но Эрнесто отклонил это лестное предложение. Аллергия – болезнь обеспеченных людей (бедняки о ней просто не знают). Становиться семейным доктором, прописывающим бесполезные лекарства от излишеств и праздности, Эрнесто не хотел.
Самый непосредственный вклад в улучшение жизни, полностью соответствовавший его знаниям и складу души, Эрнесто мог внести в лепрозории близ Каракаса,
Вместо Венесуэлы Эрнесто отправился в Боливию. В апреле 1952 года в Боливии произошла национально-демократическая революция. Всякий новый режим, добывший власть силой оружия, объявлял свой переворот революцией, и эта была 179-й по счету в боливийской истории. Новый президент, Виктор Пас Эстенсоро, принялся за перестройку всерьез. Он начал с земельной реформы и с национализации оловянных рудников.
Никто в этой стране Эрнесто Гевару не ждал, никто в его услугах там не нуждался, и никакие партийные пристрастия его туда не вели, хотелось просто примерить себя к событию, которое, как ему казалось, может изменить ход истории всего континента. Стоит ли запирать себя в лепрозории в такое великое время? Он должен был увидеть революцию – и в одиночку, без каких бы то ни было партийных подсказок разобраться в ней.
Эта первая в его жизни революция не произвела на него впечатления. Возможно, он рассчитывал увидеть марширующие отряды шахтерской милиции, массовые манифестации крестьян, воодушевленных великими целями, о которых так умно и энергично говорил президент Виктор Пас Эстенсоро. Но кругом были все та же нищета и апатия, чиновники проявили все то же пренебрежение к простонародью, меры по национализации рудников (с солидной компенсацией бывшим владельцам) не принесли немедленной и ощутимой выгоды.
В Боливии Эрнесто виделся с шахтерским вождем Хуаном Лечином, встречался с другими руководителями страны. В те дни Боливию навещало множество гостей из-за рубежа, в особенности молодых латиноамериканцев, желавших «посмотреть революцию», как будто это был народный карнавал. Многие предлагали революции свои услуги: не исключено, что среди них был и Эрнесто Гевара, однако знания его и опыт были достаточно специфичны и не требовались Боливии в текущий момент. В Ла-Пасе он пришел к убеждению, что многие деятели нового режима не верят ни в торжество революции, ни в ее значение, а многие просто погрязли в коррупции, пользуясь общей неразберихой.
В Боливии Эрнесто познакомился со своим будущим биографом Рикардо Рохо. Аргентинец по национальности, адвокат по профессии, антиперонист по убеждениям, Рохо только что совершил сенсационный побег из пероновской тюрьмы, был фигурой популярной в кругах аргентинской эмиграции. «В тот период, – пишет Рикардо Рохо, имея в виду 1953 год, – Гевара вообще не выражал каких-либо определенных политических настроений. Если говорить точнее, Гевара тогда наощупь искал ответ на вопрос, что делать со своей жизнью, не будучи при этом полностью уверен в том, что он знает, чего он от жизни не хочет. Мы были в чем-то схожи, оба выпускники университета, без средств и не баловни фортуны, однако меня не интересовала археология, а его – политика (в том смысле, в каком она имела значение для меня и какой приобрела впоследствии для самого Гевары)». Археология
Эрнесто Гевара, упорно ищущий оправдания своего бытия, был человеком по определению беспартийным. Партии, которая могла бы разделить его видение и понимание мира, в природе не существовало. Кроме того, Рохо познакомился с ним в такой момент, когда Эрнесто был глубоко разочарован революцией, увязшей в трясине мелкого администрирования, и увлечен был планами возвращения в Перу, к пирамидам Мачу-Пикчу, и идеями археологических исследований доколумбовых цивилизаций.
В Перу в то время правил диктатор Одриа. Приезжих из революционной Боливии здесь могли ожидать неприятности. Но это не остановило Эрнесто Гевару. Сдав на таможне всю подрывную боливийскую литературу, Эрнесто распрощался со своей первой революцией и на попутном грузовике добрался до Мачу-Пикчу.
Специальных знаний для археологического поиска у него не было, и он начал с библиотек. Книги и документы рассказали ему, что в древности эти земли кормили больше людей, чем сейчас. В Перу Эрнесто написал научно-популярную статью о «черном городе граненого камня»: иллюстрированная фотографиями, из которых три принадлежали самому Геваре, а остальные – проезжему фотографу-профессионалу, эта статья была напечатана в одном панамском журнале.
Больше он статей по археологии не писал. А вскоре и вообще покинул Перу – и с неясными намерениями, полный сомнений, оказался в эквадорском городе Гуаякиле. Ему было неловко перед верным Альберто Гранадосом, терпеливо дожидающимся в Венесуэле, и он совсем было собрался отбыть туда. Но Рикардо Рохо подбил его ехать в… Гватемалу – посмотреть на очередную революцию.
Гватемальская Октябрьская революция 1944 года не имела такого резонанса в Латинской Америке, как позже боливийская. Вождь Октябрьской революции полковник Арбенс не стал принимать на себя «личную ответственность за судьбу отечества»: он передал власть законно избранному президенту Аревало. Через шесть лет Арбенс сам одержал победу на очередных президентских выборах и приступил к проведению обдуманных реформ.
В июне 1952 года Арбенс провел через гватемальский конгресс декрет, согласно которому конфискации подлежали пустующие земли местных латифундистов и иностранных компаний, в том числе и американской «Юнайтед фрут», с компенсацией «бонами аграрной реформы».
Революция для Гевары имела наступательный смысл. Мир нуждается в совершенствовании, сама по себе история есть процесс непрерывного совершенствования. Однако этот процесс страшно медленный: с точки зрения истории жизнь отдельного человека, жизнь поколения, существование народа, а то и целой цивилизации – ничто. Ускорить развитие при помощи революции – значит сделать соизмеримыми исторический процесс и отдельную человеческую жизнь… Вот почему Гевара с таким упорством шел навстречу новой революции.
Коммунистические убеждения Эрнесто Гевары (в отличие от убеждений Неруды) не были выстраданы им, он пришел к ним умозрительным путем. США объявили коммунистом полковника Хакобо Арбенса, в ответ Гевара объявил коммунистом себя – и принял как данное, что и в самом деле таковым является. «Есть истины настолько очевидные, настолько укоренившиеся в сознании народов, что их даже трудно оспаривать» – так он воспринимал коммунизм. Хотя в коммунистическую партию так и не вступил до конца своих дней.