Чебдар, Летопись одного турпохода
Шрифт:
Дежурный Коботов, которого друзья чаще зовут по отчеству -Ардальоныч, все-таки наливает нам по полной миске.
Коботов, и его друзья, Дерябин с Ульяновым -- спелеотуристы. Дружная, слаженная компания, чувствуется, что они немало походили вместе.
Суп из лапши с тушенкой густо заправлен томатной пастой. Но усталость так велика, что даже при отсутствии обеда я еле доедаю свой ужин. Непреодолимо хочется спать.
Забравшись в спальник, успеваю подумать: "Тот приток мы нашли или не тот?" -- и моментально засыпаю, даже не заметив, что палатка поставлена
Проснувшись, не сразу понял, что и я и мои товарищи по палатке выглядят несколько необычно. Если выразится помягче, мы слегка опухли. Напялил на голову свой снежный шлем, и Света Курбакова сообщила, на кого я стал похож... Впрочем, когда накинув рюкзаки, мы отправляемся вниз по Караса-Азкану, наш внешний вид очень быстро приобретает нормальное состояние.
Доходим до того самого распадка, где вчера были с Промом, и поворачиваем в него. Хорошо утоптанной плановой тропы мы так и не видим, а вот снежок, который все чаще попадается под ногами, скоро укрывает и те тропки, что вначале просматривались.
Михалыч, время от времени поглядывавший на схему 77 маршрута, вдруг скомандовал:
– Лезем влево вверх!
И, когда мы начали вскарабкиваться по крутому склону, хватаясь за кустарники, он весело крикнул:
– Ха! Пятнадцать минут работы, и мы - на перевале!
После этого лезли вверх полтора часа, потом после небольшого отдыха еще час. А когда оказались на самом гребне и посмотрели за него, то стало ясно, что мы находимся на водоразделе между двумя верхними притоками реки Караса-Азкан. Сваливать туда, означало -- попасть в те верховья, по которым прошли вчера, и Михалыч распорядился:
– Ну, что! Траверснем?!
Идти по самому верху водораздела мы не захотели, потому что пришлось бы набирать ненужную высоту, а затем ее терять. Просто двинулись траверсом по склону, который был весьма крут, и, сорвавшись, по нему можно было, между прочим, долго катиться вниз, расшибаясь о камни.
Вскоре вышли на снег, в котором нога проваливалась кое-где по самое не хочу. При этом нужно было помнить, что задержаться при падении на снежном склоне гораздо труднее, чем на травянистом.
В одном месте я провалился и упал, но не покатился, а удачно завяз в снегу. Рядом со мной то же приключилось с Мельниковым. В другом месте попалась здоровенная каменная глыба, которую Вера хотела использовать в качестве опоры и, с ужасом ощутив, что глыба "живая", рванула прочь от опасного места.
Через некоторое время мы выходим на поперечный гребешок, с которого открывается кусочек панорамы Сумультинского хребта. Впереди, в самом верху притока виднеется красивая седловинка. Филиппов, посмотрев на схему, говорит, что это - не то, что нам надо, под перевалом должно быть озеро. Он командует лезть вверх в лоб, и часа через полтора мы попадаем на гребень. Метрах в двухстах проглядывает что-то похожее на перевал.
Останавливаемся для передышки, а затем Михалыч и я, вооружившись основной веревкой, идем на рекогносцировку.
Сначала Михалыч, глянув за перегиб, кричит:
–
Затем он бормочет:
– Что-то сложноватый перевал для плановиков-то...
Он поручает мне страховку, обвязывается и приспускается за перегиб, исчезая в расщелине. Ребята орут с места остановки:
– Ну, что у вас там?!
– Вроде, перевал, -- отвечаю, стараясь не отвлекаться.
Впереди, куда тянется веревка к Михалычу, очень круто.
– Выбирай, -- угадываю его голос.
– Странно, да здесь категория "2Б", -- с такими словами появляется Филиппов. Взглянув еще раз на схему, он вдруг начинает отрывисто и насмешливо исторгать страшные ругательства в адрес этих гор, попутно сообщая, что реки за перевалом текут не в ту сторону.
– Э-э-э!!!
– - орет Филиппов группе, -- Айда сюда!
Ребята идут к нам, прихватив мой и Михалыча рюкзаки. Точнее сказать, мой-то висит за спиной у Шуркевича. У Леши неудобный рюкзак, к тому же, правильно укладывать его он пока не научился. Сначала я помог Леше упаковаться, а затем и вовсе с ним временно поменялся. У меня рюкзак такой же, как у Мельникова -- по десять рублей восемьдесят копеек, не очень объемный, но удобный.
Проходим еще немного траверсом. Внизу появляется озеро, и становится все ясно. Надо было просто двигаться по руслу до самого верха притока, а затем оттуда брать перевал в лоб. Это несоизмеримо легче и проще только что проделанного пути. Вот тебе и "пятнадцать минут работы"! Теперь же ничего не остается кроме продолжения пути по склону до перевальной точки.
Мы были почти на перевале, и вдруг впереди идущие, не дойдя несколько метров до тура, упали наземь, как подкошенные. "В чем дело?" -- удивился я, и в тот же миг был сбит с ног сильнейшим порывом ветра. "Ни чего себе!" -подумал, прижимаясь щекой к склону.
Так все пролежали несколько минут, пока ветер не ослаб. Затем почти ползком преодолели перевал через Сумультинский хребет, так и не обнаружив обещанных "сухариков" под ногами.
На этот раз мы ели шоколад не на самом перевале, а немного за ним, прячась от ветра. Тут же Аляев наконец-то разгрузил Свету Курбакову, которая уже дня два страдала ангиной. Я поделился с ней своей долькой шоколадки, а Света этому очень удивилась.
– Шоколад съели?
– - вдруг спросил Филиппов, до этого разглядывающий открывшуюся за перевалом картину, и тут же добавил:
– Эх, зря! Надо было на НЗ оставить... Кстати, вы заметили, что сзади нас -- всюду снежные шапки, а по ту сторону хребта вообще нет снега?
Да, впереди снег отсутствовал, и все приободрились. Легче будет ориентироваться.
Потеряв из-за отсутствия точной карты и обилия снега много времени, встали на ночевку, как только вошли в зону леса. Сегодня снова не обедали, но зато преодолели самый высокий перевал маршрута - Штатив. Оставалось взять перевалы Самурлу, Казакталма, Чакрык, Таныс и по Ачелманскому спуску дойти до поселка. Судя по описанию, мы уже прошли бльшую и самую трудную часть пути.