Чеченская марионетка, или Продажные твари
Шрифт:
Ларису толкали, пихали, какая-то толстуха громко выругалась, стукнувшись коленом о Ларисины тяжелые сумки. Застревать здесь не следовало, ее могли заметить из кафе. Но уходить, не доглядев до конца, она не собиралась. Эта случайная встреча, проходившая у нее перед глазами, словно кадры немого кино, стоила того, чтобы отказаться от чашки кофе в тени.
Оглядевшись, Лариса заметила стеклянную витрину хозяйственной лавки и нырнула внутрь. Отсюда отлично просматривалась та часть кафе, где сидели за столиком двое: Белозерская и пацанка. Доктор ушел, вероятно, отовариваться. С улицы Ларису невозможно было заметить, взгляд упирался в блестящее
Пацанка что-то возбужденно рассказывала Белозерской, та качала пепельной головой. Минут через пятнадцать в кафе вошли Константинов и десятилетний сын Белозерской Арсений. Мальчишка был явно знаком с докторской пассией и обрадовался ей, как родной. А вот Константинов видел пацанку впервые. Белозерская представила их друг другу.
– Женщина, вы долго здесь стоять собираетесь? У нас обед! – услышала Лариса суровый голос продавщицы.
– Да, простите, я сейчас уйду, – пробормотала она, не оборачиваясь, не отрываясь от стекла.
В кафе входил доктор Ревенко, нагруженный пакетами.
– Торчит тут полчаса, ничего не покупает, нашла, где отдыхать, – возмущалась у нее за спиной продавщица.
«Нет, они не знакомы, – отметила про себя Лариса, глядя, как доктор и полковник пожимают друг другу руки, – или знакомы? Впрочем, теперь это уже не важно. Контакт произошел».
– Женщина, ты глухая, что ли? – не унималась продавщица. – Мне тебя как, выпихивать за шиворот или милиционера звать?
В другой ситуации Лариса с удовольствием ответила бы хамке, обложила бы ее крепким мужицким матом. Но сейчас было не до того. Глаза полковника тревожно скользнули по стеклу витрины, потом еще раз, уже внимательней. Надо было уходить, тихо и быстро.
«Теперь я еще и наружник, – усмехнулась про себя Лариса, аккуратно укладывая пакеты в багажник своей „шестерки“. – Константинов заметить меня никак не мог, но взгляд почувствовал, напрягся. Потому и разошлись они так быстро».
Выруливая с платной стоянки, Лариса думала о том, что с намеченными на первую половину дня домашними делами придется погодить. Шеф вряд ли удовлетворится телефонным сообщением, потребует выложить подробности и детали.
«Ну вот, а я губы раскатала, думала, успею борщ сварить, котлеты накрутить. Угораздило же их столкнуться именно сегодня у меня на глазах. Уж я-то знаю, как их обоих обложили со всех сторон, чтобы они не встретились, доктор и полковник, им просто невозможно было встретиться без свидетелей. Наверняка не я одна зафиксировала этот случайный контакт. А потому надо доложить скорее, меня ведь тоже могли засечь, мигом настучат, что я с такой информацией не спешу. Однако я ведь спешу, – она притормозила у светофора, – так спешу, что самой противно».
ГЛАВА 20
– Мы разве не домой? – спросила Маша, заметив, что они едут в противоположную сторону.
– Нет, мы за кроссовками и вообще за всякими одежками для тебя.
– Но кроссовки можно было купить на рынке, в вещевых рядах.
– Покупать китайские подделки на рынке – только деньги выбрасывать. В такой дряни ты больше ходить не будешь. Порядочная барышня должна иметь пару приличных платьев, и шорты твои никуда не годятся.
– Между прочим, приодеть Машу Кузьмину значительно сложней, чем покойную Юлю Воронину. Почему-то на мой тощий размер шьют либо попугаечно-молодежный хлам, либо проститу-точные тряпки типа того лилового платья, которое
– Я очень рад, что тебе и так хорошо, – улыбнулся доктор, – но пара приличных платьев тебе не помешает.
– Вадим, я не ломаюсь, я серьезно – давай не будем ничего покупать. Я ведь не содержанка твоя!
– Фу, Машенька, откуда слова такие – содержанка? Ну, хочется мне тебя приодеть. Я десять лет, кроме цветов и духов, никому ничего не покупал.
– А кому ты покупал цветы и духи? – прищурилась Маша.
– Всяким разным дамочкам. Уже не помню.
– И не помни! Всяких разных дамочек забудь!
– Давно забыл.
– А что я скажу маме, когда она увидит у меня новую одежду?
– Ты лучше подумай, что ты скажешь маме, когда она увидит меня. Как ты меня представила своей преподавательнице? «Мой друг»? Сказала бы еще – «товарищ».
– Как прикажешь тебя представлять? – смутилась Маша. – Как прикажешь, так и буду.
– Кто я тебе?
– Ты мне – все! – тихо сказала Маша. – Ты мне – любимый, единственный, но я ж не могу так тебя представлять. «Познакомьтесь, это – мой любимый, единственный Вадим!»
– Можно проще: это мой жених.
– Но ты же мне еще не предлагал руку и сердце.
– Дорогая Мария Львовна! – Вадим кашлянул и произнес торжественно: – Я предлагаю вам руку и сердце. Я вас очень люблю и хочу, чтобы вы стали моей женой. Вы согласны?
– Дорогой Вадим Николаевич! Я вас тоже очень люблю и согласна стать вашей женой. Между прочим, после этого положено поцеловаться.
– Врежемся, – покачал головой Вадим.
– Еще положено шампанским чокаться, – вспомнила Маша, – но я терпеть не могу шампанское. Газированный одеколон. И вообще ты за рулем. Ой, Вадим, а как же продукты в багажнике! Все испортится на такой жаре. Ты ведь кучу денег на рынке потратил.
– Ну ты зануда, девочка моя!
– Просто я не могу привыкнуть к таким финансовым ритмам. Ты на рынке потратил столько, сколько моя мама за месяц работы получает.
– Ты же в кафе сидела. Откуда ты знаешь, сколько я потратил?
– Я знаю цены и видела сумки.
– Ты у меня экономная?
– Я? – Маша задумалась. – Честно говоря, пока не знаю, нечего было экономить. Вот, например, нужны мне новые джинсы или сапоги, можно бы и сэкономить, но не на чем. На еду, конечно, хватает, но еле-еле. Вещей мы почти не покупаем, мама сама все шьет и вяжет. Она умудряется соорудить нечто из ничего. На новогодний вечер она за одну ночь сшила мне такое платье – никто не верил, что оно сшито моей мамой на зингеровской машинке. Она нашла на антресолях кусок вишневого бархата, еще моей покойной бабушки, и получилось словно от Кардена. Туфли тоже были бабушкины. А мама потом всем говорила, что той ночью, перед Новым годом, слетала в Париж и купила туфли и платье за две тысячи долларов.
«Тойота» подъехала к международному гостиничному комплексу. Маша и Вадим вошли в небольшой, совершенно безлюдный бутик. Кукольно-хорошенькая продавщица одарила их ослепительной улыбкой. От обилия вещей Маша растерялась, у нее даже в глазах зарябило. Одно дело – маскарад, выбор образа соблазнительной корреспондентки, другое, совсем другое дело – одежда для себя.
– Ну что, Машенька, начинай, – Вадим снял с вешалки несколько платьев.
– Может, все-таки ограничимся кроссовками? – неуверенно возразила Маша, заметив цену на ярлыке одного из платьев.