Чеченский капкан: между предательством и героизмом
Шрифт:
«Услышал я, что летит эта мина. Бойцов успел из колодца этого выгнать. Сам уходил последним. Ну а сам взрыв и всё остальное — не помню».
…Взрывом накрыло всю группу.
В штабе ребят уже не ждали.
«Вошли на КП батальона. Все, кто нас увидел, — все были в шоке, — делится воспоминаниями Дмитрий. — Нас считали погибшими, а тут мы выходим!
Звезду Героя Дмитрий получил только через несколько лет. Представление на награду было подано посмертно, так как из штаба послали сообщение, что вся группа погибла.
В то время, когда Полковников вышел на КП, три разведгруппы десанта приблизились к зданию Грозненского университета с задачей занять позицию.
За группами выдвигаются основные силы — рота пехоты. По данным разведки, боевиков в здании практически нет. Их основная часть сосредоточена в школе, находящейся недалеко от университета. Однако разведка ошиблась: боевики ждали десантников. Завязался ожесточенный бой. Как выяснится позже, здания школы и университета были соединены между собой подземным переходом.
Командир одной из разведгрупп, лейтенант Александр Думчиков, первым ворвался в помещение университета. И почти сразу же со всех сторон по нему был открыт огонь из автоматов.
«Притаился, смотрю, бой утих. Тишина, — так начал свой рассказ Герой России Александр Думчиков. — Ну, они ходят туда-сюда… И вот один из них как заорет: «Аллах акбар», и они изо всех щелей, где кто есть, поддерживают. Смотрю, рядом где-то. Ну это сейчас я улыбаюсь, а тогда ух…»
«Аллах акбар» кричат где-то совсем рядом, и Думчиков, высунувшись из своего укрытия, видит снайпера боевиков. Тот выбирает в оптический прицел очередную жертву. Медлить нельзя, и лейтенант Думчиков нажимает на курок. В следующую секунду он уничтожает из подствольного гранатомета пулеметчика. Все выходы боевиками уже заблокированы, и единственный шанс на спасение — выпрыгнуть из окна. Уже на лету Александр чувствует удар.
«Как кувалдой ударили по ноге. Понял, что ранили, — продолжает Герой России Александр Думчиков. — По инерции как-то еще метр проскочил. За угол заполз. Начали они стрелять активно с фланга. Отползал. Вел стрельбу, потом раз — и рука отнялась. Я даже вначале не понял, в чем дело. Рикошетом задело. Не могу ничего сделать. Все, что было в рожке, оно все вылетело. Не могу разжать ничего. Ну, притаился, лежу. Тут хлоп. Меня аж подкинуло. В лопатку. Тоже от асфальта рикошетом. Примета у меня была. У меня часы были, пока они у меня, все было нормально. А когда упал, отползал, они у меня раз, слетели. Тут, по идее, надо назад ползти. Все равно сползал за ними».
С тремя пулевыми ранениями, истекая кровью, Александр Думчиков отбивался от боевиков, уже и не надеясь на помощь. Но, оглянувшись, он увидел начальника разведки капитана Пегишева, который вел перестрелку с боевиками из воронки от минометного снаряда. В коротком затишье между стрельбой Пегишев услышал стоны раненого лейтенанта и бросился к нему на помощь. Несмотря на простреленные бедро и колено, капитан Пегишев под пулями боевиков втащил в свое укрытие Думчикова.
Офицеры оказались в ловушке. Свои совсем рядом, но пробраться к ним невозможно: всюду снайперы. Шансов выжить у них практически не было: на улице мороз, минус двенадцать градусов, а из одежды только летний камуфляж. На двоих всего один автомат, и оба офицера тяжело ранены.
Продолжает Герой
«Я лежал, Сашка на мне лежал. Грели телами друг друга. Короче, чья кровь, моя или его — непонятно было. Жгуты перевязывали, примерно время знали, отпускали жгуты. Могли посчитать время, что два часа прошло, жгут отпустили, передвинули, опять завязали. Весь пирамидол, который был, ушел на Сашку — у него ранения более тяжелые были, я не стал себе колоть. Молодец, удержался».
Минометная воронка, в которой укрывались капитан Пегишев и лейтенант Думчиков, не позволяла спрятаться полностью, их в любой момент могли подстрелить. И тогда раненые офицеры решили углубить воронку и практически голыми руками начали окапываться прямо в замерзшем асфальте. Землю выдалбливали пустыми рожками от автомата и штык-ножами. Битое стекло и острые камни вонзались им в руки, доставляя дополнительные мучения. Боевики продолжали поливать их огнем.
«Одна пуля задевает воротник камуфляжа, одна под мышкой проходит, — продолжает Александр Пегишев. — Одна проходит спереди, то есть сзади стреляли, попадает в палец. Автомат вылетает, как пропеллер, метров на пятнадцать. Я потом за ним пополз. Штык-ножом поковырял. Он без крышки ствольной коробки. Проверил — стреляет. Одна проходит вдоль бронежилета, разбивает гранату ЭФ-1 в снаряженном состоянии на три части, которую мы бинтом перевязали и использовали по назначению… Повезло. Боженька отвел».
В какой-то момент заклинивает единственный автомат, сдвигать затвор капитану Пегишеву приходится ногой, упирая приклад в землю. Тяжелораненый Думчиков, истекая кровью, отслеживает ситуацию, предупреждая друга о приближении боевиков. Периодически он теряет сознание. До самого вечера Пегишев и Думчиков сдерживают натиск боевиков. К ночи у них заканчиваются патроны и становится ясно: нужно выбираться к своим, иначе воронка в асфальте станет для них братской могилой. Пегишев пытается нести Думчикова на себе. Но стоны раненого лейтенанта привлекают внимание боевиков. И тогда капитан прячет товарища в другой воронке и один отправляется за подмогой.
«Попрощались, обнялись, — рассказывает Александр Пегишев. — Думчиков спрашивает: что ты не успел в этой жизни сделать? Говорю ему, что девять месяцев машину делал, да так и не покатаюсь на ней. А он говорит: у меня в Рязани девчонка, не приеду, скажет, мол, урод, а не мужик!»
Ком в горле. Но мы продолжаем беседу.
База разведгруппы находилась всего в 60 метрах от воронки. Под обстрелом боевиков это расстояние Пегишев преодолел только к утру. Он ранен, но от медицинской помощи отказывается, берет единственный уцелевший танк и пытается прорываться за лейтенантом, оставшимся в воронке.
Лейтенант очнется только в госпитале, а капитан Пегишев, несмотря на серьезные ранения, от госпитализации откажется. Он останется вместе со своей бригадой. И лечить его будут в полевых условиях.
«У нас врач был, подполковник Маслов, он окончил Академию имени Кирова, — продолжает Герой России Александр Пегишев. — Анестезии у нас не было. Надо было вытащить пулю. Сделали что: стакан водки налили. Наложили одеяло на голову и ударили большой сковородкой. Потом два тела легли на правую руку, два тела на левую. А Маслов там каким-то шомполом ковырялся, плоскогубцами и еще какими-то подручными средствами. Что там было… И мат, и все остальное. Я потом ему сказал: не попадайся мне на глаза. Иначе я тебя сам прибью к чертовой матери».