Чего хотят женщины? Наука о природе женской сексуальности
Шрифт:
Всю осень и зиму женщины, откликнувшиеся на объявления по радио, в газетах и на Craigslist, приходили, чтобы принять участие в испытаниях. Я наблюдал за этим процессом в другой клинике, в центре Вашингтона, округ Колумбия. Крошечная фармацевтическая фирма, Emotional Brain (EВ), привлекла к участию медицинские центры по всей стране, клиники, которыми руководили психологи, гинекологи и обычные врачи. Некоторые делали это просто потому, что медицинские исследования были частью их практики, другие – потому, что полагали, что изобретения ЕВ – «Либридо» и «Либридос» – могли оказаться оригинальными препаратами с более четко очерченным спектром действия, чем лекарства, выпущенные ранее другими компаниями. Они могли стать первым возбуждающим средством, получившим
Эндрю Голдштейн, управляющий центром в Вашингтоне, так характеризовал своих пациентов: «Они не стесняются в выражениях, их слова достаточно резки». В кабинете Голдштейна струился неяркий свет, на стене рядом с его дипломами висела фотография – крупное изображение сочной вишни. «Мне кажется, что кто-то отрезал мне руку или вырвал часть меня. Украл», – обронил он. Эндрю Голдштейн – один из самых видных гинекологов в стране, президент Международного общества исследований женского сексуального здоровья. Он почти праздновал победу. Ему не терпелось получить финансовую прибыль. Если бы испытания удались, если бы два его препарата оказались лучше плацебо, если бы побочные эффекты были умеренными, если бы Министерство здравоохранения и социальных служб США одобрило препарат, Голдштейн заработал бы отличные деньги. До этого Голдштейн тестировал другие препараты, созданные фармацевтическими гигантами и нацеленные на борьбу с теми же самыми проблемами – исчезновением сексуального желания. Они были предназначены для того же рынка, стоимость которого превышала 4 млрд долларов, и это в одной только Америке. Затем в течение двух лет ученого преследовали неудачи. Но «Либридо» и «Либридос» возродили в нем надежду. Он чувствовал, что решение найдено. И дело было не только в этом. Диагностический метод EВ, данные, добытые фирмой путем тщательного отбора генетического материала и изучения крови, опросы пациенток и алгоритм, с помощью которого была собрана и обработана информация, позволят по-новому взглянуть на женское сексуальное сознание.
«Инструменты, которыми мы до сих пор располагали, были похожи на кремниевые ножи», – сетовал Голдштейн. Действительно, средства, использовавшиеся для исследований в его области, были грубыми, непродуманными – каменный век. Когда мы разговаривали в перерывах между скринингами испытуемых, на Голдштейне была сине-белая рубашка в тонкую полоску и белый лабораторный халат. Его высокий голос звучал на редкость раздраженно и злобно, и со своим лицом херувима, обрамленным густыми седыми волосами, он выглядел иногда по-детски, а иногда величаво и неприступно. Однако, когда речь заходила об алгоритме ЕВ, о его таблетках, мрачность Голдштейна исчезала: «Ей-богу! Все совершенно точно!»
Если бы ЕВ попал в точку, это привело бы к огромным переменам. Результат был бы фантастическим. В руках у Голдштейна оказался бы препарат, способный помочь множеству его пациенток – женщинам, у которых антидепрессанты задушили сексуальное желание. Он смог бы найти ответ на одну из загадок в своей области науки: почему противозачаточные таблетки разрушали сексуальность женщин, однако далеко не у всех. Данные были бы намного более точными, чем нынешнее расплывчатое понимание влияния тестостерона на женское либидо. И самое главное – он смог бы помочь всем женщинам восстановить то, чего, по их ощущениям, они были лишены.
Он смог бы найти ответ на одну из загадок в своей области науки: почему противозачаточные таблетки разрушали сексуальность женщин, однако далеко не у всех.
Афроамериканка, студентка юридического факультета. После пяти лет совместной жизни со своим бойфрендом она уже не могла обманывать себя, симулируя желание, которое когда-то испытывала к нему. Однако ей удавалось обмануть его. «Я использую смазку, он не знает, что происходит», – сказала она Голдштейну, когда он брал у нее интервью для ЕВ. Разведенная мать троих детей, все больше ощущавшая в постели со своим
Банковская служащая, которая, отвечая на вопросы Голдштейна о ее прошлом, упомянула, где она познакомилась со своим мужем: «Это произошло в международном аэропорту Нэшвилла».
«А как вы встретились в аэропорту?» Подобные детали не имели значения, однако Голдштейну было интересно побольше узнать о женщинах, сидевших напротив него, даже если они и не были его пациентками, даже если они приходили в его кабинет всего раз в несколько месяцев, чтобы взять таблетки и сообщить ответы на вопросы анкеты, даже если после этого они уйдут и никогда не вернутся.
«Я училась в колледже и работала неполный день на таможне, в службе досмотра, – вспоминала банковская служащая. – Однажды я в своей униформе возвращалась с обеда. Он пристально посмотрел на меня, а я сказала: «Невежливо так смотреть на женщину, не говоря ни слова». Я обернулась и увидела, что он идет за мной».
«Очевидно, ему было что сказать».
«Наверняка», – сказала она, и они с Голдштейном засмеялись.
«Сколько времени вы встречались?»
«Все произошло чрезвычайно быстро. Мы познакомились в июне, а в марте уже поженились».
В течение многих лет, даже когда у них были маленькие дети, она ощущала эту скорость и всегда могла рассчитывать на их общий порыв. Теперь, когда ей было уже под сорок, все происходило довольно медленно. И нередко она симулировала оргазм.
«Когда он предлагает секс, вы чувствуете беспокойство?»
«Да».
«Напряжение?»
«Я стараюсь не показывать этого».
У каждой женщины, которая хотела записаться на исследование, была своя причина: занятость во время обучения в юридическом колледже, сын-инвалид, чувство неловкости из-за прибавки в весе, операция, направленная на лечение фиброзной опухоли, которая, как казалось женщине, привела к потере ощущений, хотя невропатолог не мог обнаружить реальных причин для этого. «Когда он заигрывает со мной, пытается вовлечь меня в секс, я ничего не чувствую, – сказала банковская служащая. – Именно поэтому я должна принять участие в этом исследовании». Женщины приходили в лабораторию Голдштейна по многим причинам. Но чем дольше я слушал его, тем сильнее мне казалось, что фактор всего один. Никто ничего не отнимал, не крал, не было никакого насилия – просто прошло время. Желание исчезло. Вот и все. Это было довольно жестоко.
«Либридо», «Либридос», стоящие за ними усилия фармацевтов, неисчислимые миллионы или даже миллиарды, которые промышленность влила в исследование, – гонка с целью создания препарата, способного решить проблемы моногамии. Это лекарство пользовалось бы огромным спросом на рынке и обещало стать продуктом с самой большой потенциальной прибылью.
«Я просто хочу знать, – спросила одна женщина в конце интервью после описания мужчины, с которым она провела последние семь лет, полных любви, – эти препараты сработают? Смогу ли я вернуть моего возлюбленного?»
Два года назад, в один прекрасный майский вечер Венди сидела со своими соседками в шезлонгах у себя во дворе. Позади стояли тихие, скромные, одинаковые кирпичные домики, в мангале горел огонь, жар которого сильно ощущался в этот теплый день на стыке весны и лета. Окна наверху были открыты настежь, позволяя горячему воздуху нагревать комнаты. Дети прыгали через скакалку на заднем дворе дома Венди, мужья смотрели игру команды «Балтиморские сойки», а женщины потягивали вино.