Чего ТЫ хочешь
Шрифт:
Прижимает к себе единственное, ради чего теперь стоит жить. Так, чтобы не видела, чтобы не смотрела. Крепко держит маленькие пальчики. И шепчет.
– Все хорошо, все хорошо, все хорошо. …
Единственное, что он может сделать сейчас. Он не может отсюда вылезти. Он не чувствует боли, но понимает, что не выберется. Отпускать сестру одну бродить по лесам, еще более ужасная идея.
Единственное, что есть – это только слова «все хорошо». И самому закрыть глаза. Потому, что смотреть страшно. Потому, что все, что было в жизни, разрушилось за пару мгновений.
И он знает, откуда-то точно знает, что они здесь еще долго будут одни. Будут сидеть дрожа и постепенно замерзая, не в силах открыть глаза. И не в силах забыть этот ад. Еще долго, еще очень долго придется находиться в сжатой консервной банке, чувствовать металлический привкус крови во рту и терпеть ненавистные запахи. Где-то в следующий жизни издалека послышится звук сирен, перерастающий в вой и окрашивающий пространство огнями. Где-то в следующей жизни. А в этой пока только тишина, прерываемая редким шепотом губ. «Все хорошо.»
***
Подскакивает на кровати. Майка мокрая насквозь. Дышит тяжело, сдавленно. Сон. Это был всего лишь сон. Кричит в подушку и бьет кулаком в стену.
Когда уже, наконец, его оставят эти кошмары? Может быть однажды, где-то в следующей жизни, он будет жить счастливо и спокойно. Может быть. Но сейчас..
Сейчас больше не уснет. Бессмысленно пытаться уснуть. Какие-то пара часов и уже вставать, так смысл доставлять себе еще мучений.
Рут накидывает халат и спускается на кухню. Где-то в холодильнике должна быть баночка пива. Отличный способ скоротать время. Но его опередили. На кухне уже горит свет и чувствуется аромат кофе. Винсент любит варить себе кофе.
– Не спишь?
– Как видишь.
– Опять кошмары?
– Есть такое.
– Я тебе предлагал сходить к..
– Спасибо, не нужно.
– Как хочешь. Что будешь делать?
– Не знаю. Хотел выпить баночку, чтобы успокоиться.
– Перед учебой то?
– Ну и что, ничего не будет. Да и какой смысл в этой учебе.
– Смысл есть, даже если ты его не видишь. Рут, однажды тебе придется решить, куда ты пойдешь.
– Я знаю. Еще есть время.
– Не так много, как ты думаешь. Тебе остался всего год, и что ты хочешь делать дальше?
– Я же говорю, не знаю. Пойду к тебе в бар. Буду наливать ребятам твой «адский» и подмигивать приходящим дамочкам.
– Все шутишь.
– Я не шучу.
– Ну, тогда и я не шучу. Я не возьму тебя работать в бар, понял?
– Почему?
– Потому, что ты там себя окончательно похоронишь. Я не хочу на это смотреть.
– Я себя уже похоронил.
– Я вижу. Но забота об Эстер не должна быть твоей единственной целью в жизни. Она уже не ребенок, и ты тоже.
– Нет, она тот еще ребенок.
– Хорошо, пусть так. Но не стоит класть себя на алтарь. Ты не можешь быть ответственен за все один. И я очень надеюсь, что однажды ты найдешь что-то, что будет только для тебя.
–Баскетбол.
– Если только это не способ убежать от
– Услышал. Возможно.
Рут вздохнул, открыл холодильник, закрыл. Снова открыл. И снова закрыл.
– Сваришь и мне кофе?
Меня не устроит
Когда не знаешь делать или нет, лучше сделать.
Рут садится на лавочку в раздевалке и снимает кроссы. Уже давно все ушли, как всегда. Он здесь остался один и можно не спешить. Ему не нравится переодеваться с кем-то еще. И не потому, что кто-то его увидит, посмотрит как-то не так. Нет. Это мышечное тело – предмет гордости, а не сожалений.
Ему не нравится с кем-то потому, что галдят, шумят, мешаются. Невозможно подумать спокойно о чем-то, и привести кусочки чувств в порядок.
Майка липкая и мокрая. По-хорошему, нужно бы заглянуть в душ, да всегда так лень. Какая разница, все равно пойдет сейчас домой. Так и смысл? Скидывает одежду на пол, переодевается, запихивает все в сумку. Нужно бы еще и постирать, но почему дойти до машинки тоже всегда лень? Выходит из раздевалки в общее помещение и встает резко и внезапно, столкнувшись лицом к лицу с Анн.
– Ну все, ты точно меня преследуешь. Пойду писать заявление.
– И тебе привет. Побереги силы, их можно потратить на что-то более полезное.
– У тебя что, тренировка? Так поздно?
– Не спрашивай почему. Я до сих пор негодую по этому поводу. Целый семестр прошел, а они никак не могут устаканить вопросы расписания.
– Привыкай. Добро пожаловать в хаос, василек.
– Не называй меня так. Я же уже просила.
– Ну, а я проигнорировал твою просьбу.
– У тебя очень хорошо получается многое игнорировать.
– Знаешь, я по этому поводу не парюсь.
– А стоило бы. Как, кстати, сдал?
– Торжественно сообщаю, на три.
– Ну, это похоронный марш, а не торжество. Учитель из меня не удался.
– Нет, ты не понимаешь. Три – это победа. Без тебя я бы не сдал вовсе. Так что, учитель из тебя очень даже, и за это тебе спасибо. Почему ты вообще решила мне помочь? И.. Как так случилось, что ты понимаешь уровень четвертого курса?
– Что ж. Почему понимаю – это длинная история. Возможно, когда-нибудь я расскажу тебе ее за чашечкой чая. Но я сомневаюсь, что мы будем настолько близки. А насчет того, почему помогла… Я не знаю. Ты выглядел слишком растерянным. Это было спонтанное решение, такой ответ тебя устроит?
– Нет, не устроит.
– Ну, твои проблемы.
Странный парень резко шагнул и прижал Аниту к стене, заблокировав пути отступления руками. Забавная она такая. Так близко. Дышит громко, и крепко сжимает в руке сумку. Тонкая белая кожа, подтянутая фигура. Конечно, еще бы не подтянутая.
– Меня не устроит, если мы не станем настолько близки, чтобы вместе выпить по чашечке чая. Ты так дышишь, боишься меня?
– Смешно, очень смешно. Бояться тебя? С чего бы это? И вообще, знаешь что?