Чехия. Биография Праги
Шрифт:
Однажды с вершины высокой горы заметил князь вдалеке морской берег и остров, а на острове — замок. Обрадовался он, ибо впервые за долгое время странствий увидел человеческое жилье, и тут же направился к морю, прося Бога дать ему сил туда дойти. Но минуло целых пятнадцать дней, пока он смог преодолеть пустынные горы и добраться до морского берега.
Здесь, на берегу, засыпанном песком и камнями, Брунцвик, движимый надеждой добраться до замка, который он увидел с горной вершины, начал рубить мечом деревья и ветви, сносить их к морю и строить плот. Он спустил плот на воду как раз в тот день, когда лев ушел за добычей. Сделал он это намеренно —
Но как только плот отчалил от берега, вернулся лев, неся в зубах добычу. Увидев, что происходит, бросил лев свой охотничий трофей, зарычал и кинулся в море вслед за хозяином. Он промчался по мелководью огромными прыжками, зацепился лапами за плот и так плыл довольно долго, пока Брунцвик, растроганный его верностью, не сжалился и не помог льву взобраться на это хлипкое подобие суденышка. Теперь они плыли вместе на утлом плоту: на одном конце — рыцарь, на другом — лев.
Девять дней и ночей носили их волны, играли с ними, швыряли плот, и не раз молодой князь оказывался в воде то до пояса, то по самое горло. Небо было сумрачным, море штормило, но, всматриваясь в густую мглу, сумел Брунцвик разглядеть темные очертания гор. Когда же небеса прояснились, стала видна Карбункуловая гора, сиявшая красным светом, который озарял им путь во мраке. В лучах восходящего солнца был виден тот самый замок, что заметил Брунцвик с горы, и, пристав к суше, князь и его верный лев направились к нему.
В том замке правил король Олибриус. Вид он имел весьма диковинный: одна пара глаз располагалась у короля на лице, а другая — на затылке. Но еще более странно выглядели королевские придворные: попадались среди них одноглазые и одноногие, у других на голове торчали рога, у третьих имелось по две головы, причем у некоторых из них головы были песьи; кое-кто казался рыжим, словно лиса, а кое-кто наполовину серым, наполовину белым. Некоторые походили на великанов, а иные — на карликов, мельтешащих среди великаньих ног. Брунцвику тут не понравилось, и он решил поскорее покинуть замок. Но Олибриус не отпустил его и принялся выспрашивать, по своей ли воле явился гость на остров или по принуждению.
— Земли свои я покинул по доброй воле, а сюда привели меня важное дело и нужда, — сказал королю Брунцвик. — прошу, государь, помоги мне в стремлении моем воротиться в родные края.
Но на это промолвил король:
— Отсюда ты сможешь уйти только через железные врата. Но я тебе их не открою, пока не освободишь мою дочь, похищенную страшным драконом по имени Василиск.
Понял молодой рыцарь, что выхода у него нет: если не он спасет королевскую дочь, то придется ему жить среди здешних уродцев придворных. И потому решил он отправиться за принцессой. Тотчас снарядили корабль, и Брунцвик вместе с верным львом поплыл на драконий остров выручать из плена дочь Олибриуса.
На остров князь добрался без затруднений, но проникнуть в замок было нелегко. В него вели трое ворот, и каждые врата охраняло лютое чудовище. Брунцвик вступил в схватку с этими тварями, и от ворот к воротам битва становилась все более упорной и жестокой. Не одолеть бы этих чудовищных стражей князю, если бы не помощь верного льва. Всякий раз, когда хозяин изнемогал в бою, храбрый лев мчался на выручку и, принимая на себя удары, давал возможность Брунцвику передохнуть и собраться с силами. Так, поддерживая друг друга, проникли они наконец в замок.
В
Но Брунцвик не испугался и приготовился к встрече с драконом. Внезапно скопище всяких ползающих, шипящих и переплетающихся в клубок гадов, ящеров, диковинных чудищ и уродов стало заполнять огромный зал. Брунцвик не медля вступил в бой со всей этой нечистью. Благодаря перстню, который дала ему принцесса, стал рыцарь сильнее в двадцать раз, а желание спасти несчастную девушку придавало ему решимости и отваги. И верный лев в этой схватке храбро помогал своему господину. Он расшвыривал чудищ, раздирал их когтями, рвал зубами и разгрызал на куски. Вся эта свивающаяся в кольца и злобно шипящая дружина Василиска была уничтожена мечом молодого рыцаря и его отважным львом.
Только одержал Брунцвик эту победу, как страшный гром потряс зал, и сам Василиск, дракон с восемнадцатью хвостами, отливающими металлом, обратил свою огненную пасть на противников. Туго пришлось князю, нелегкой была битва с драконом. Устал молодой рыцарь, оборонялся он и наносил врагу могучие удары, ранил его не раз, но и сам был весь изранен, часто оказывался на земле и, утирая кровь, что текла из ран, снова поднимался на бой. И всегда рядом был верный лев, приходивший на выручку хозяину, чтобы тот мог передохнуть и снова ринуться в бой.
Жестокая схватка длилась весь вечер, всю ночь и все утро до самого полудня. Лишь тогда упал Василиск, вытянулся и издох. Но молодой князь, весь покрытый ранами, тоже лежал на земле словно бездыханный. И тогда взялась за дело дочь короля Олибриуса: промыла рыцарю раны, перевязала и лечила так усердно, что на девятый день поднялся князь и, вместе с королевской дочерью и львом, воротился на корабле в замок ее отца.
Думал Брунцвик, что в тот же день король Олибриус откроет железные врата и отпустит его в родную землю. Но король, радостно обнимая прибывших, о железных вратах и словом не обмолвился. Стал он уговаривать князя остаться у него навсегда: Африке, королевской дочери, очень полюбился храбрый спаситель, и теперь желала она стать его супругой. Вспыхнул гнев в сердце Брунцвика, и с горечью упрекнул он короля Олибриуса в неблагодарности. Но сейчас неоткуда было ждать ему совета и помощи, вот и вышло так, что мечтал он получить свободу, а получил королевскую дочь в жены.
Но мыслями князь всегда был далеко от этих мест, в родном отечестве, у своей Неомении. Чем дальше, тем больше он тужил и тосковал по любимой жене. Часто сиживал Брунцвик на морском берегу и печально вглядывался в бескрайнюю даль, высматривая, не появится ли какой-нибудь корабль, не помогут ли ему вырваться на свободу. Но в безбрежном просторе не мелькал ни один парус, ни одно судно не всколыхнуло зеленых волн, лишь солнечные лучи сверкали в рокочущих морских водах, и в этом рокоте тонули тяжкие вздохи Брунцвика.