Чехов книга 3
Шрифт:
— Вчера мы засиделись за дружеским ужином, и я предложил Алисе остаться в гостевой комнате…
— Вам незачем отчитываться, Павел Филиппович. И уж точно не передо мной, — девушка этими словами подтвердила, что слышала часть разговора, случившегося на пороге.
— Вы правы, мне не стоит говорить с вами об этом, — я пригладил волосы и взглянул на лестницу, по которой спускался Фома с чайником.
— Доброе утро, — обратился он к секретарше. — Я как раз чай заварил. Желаете?
— Здравствуй, — девушка улыбнулась помощнику. — Ты всегда делаешь
Кажется, этот комплимент удивил не только меня, но и Фому. Он покосился на девушку и поставил посуду на столик. Арина сама разлила настой по чашкам и взяла одну из них. Она уселась за свой стол и включила компьютер. В комнату вплыл поднос с пирожками, который Виноградова торжественно водрузила на стол.
— Только попробуй сказать, что я готовлю хуже нашей кухарки. Я тебе тогда устрою утро Водолейной казни, — строго предупредила меня женщина.
— Сегодня дежурный день, — вздохнул я и выглянул в окно. Взял чашку и сделал глоток настоявшегося отвара, который начал приводить меня в чувство, прогоняя сонную оторопь. Затем обернулся к сидевшему за столом секретарю:
— Чуть не забыл. Можете записать меня на сегодня на встречу с подозреваемым?
— Крестовский острог? — уточнила Арина Родионовна и я кивнул:
— Степан Сергеев.
Девушка спокойно взяла лежавший на краю стола справочник, нашла нужный номер и сняла трубку с рычагов стационарного телефона. Принялась вращать диск. И приложила трубку к уху:
— Добрый день, вас беспокоит секретарь адвоката Павла Филипповича Чехова. Я хотела бы записать мастера Чехова на встречу с подозреваемым. Степан Сергеев. Хорошо, спасибо.
Она положила трубку на рычаги, и обернулась ко мне:
— После полудня в любое время, — сообщила она.
— Спасибо, — поблагодарил я секретаря и сделал очередной глоток чая.
Прием начался через час. И посетителей было много. Видимо, палата решила, что раз уж стажёр-адвокат быстро закрывает дела, то ему можно увеличить количество заявок. И до полудня Арина Родионовна едва успевала распечатывать заполненные карточки приема. Хорошо, что дела в основном сводились к простым консультациям по Гражданскому уложению и рабочему праву. Было несколько скучных дел по наследованию, но ничего интересного до полудня так и не произошло. А вот когда мы с Ариной Родионовной вернулись с обеда, нас ждал сюрприз. Который смог меня поразить.
В приемной нашелся паренёк в сером сюртуке с логотипом курьера имперской почтовой службы. Он сидел на диванчике для ожидающих и пил чай. А неподалёку стояла Любовь Федоровна, которая с интересом наблюдала за гостем.
Заметив, что мы вошли в приемную, парень поставил на стол чашку и вскочил с дивана. Схватил сумку, которая стояла рядом. Уточнил:
— Мастер Чехов?
— Он самый, — ответила за меня призрак, но курьер ее не услышал.
— Да, — произнес я и уточнил. — Чем могу помочь?
— Заявки из жандармерии, — парень открыл сумку, достал несколько конвертов,
Я взял документы, пересчитал конверты, сравнил количество с указанным в бланках и поставил подписи. Вернул один экземпляр курьеру:
— Держите.
— Спасибо, мастер Чехов, — поблагодарил курьер, перекинул сумку через плечо и направился к выходу.
— Зарегистрируйте корреспонденцию, Арина Родионовна, — попросил я секретаря и пошел к себе в кабинет. Любовь Федоровна последовала за мной:
— Фома впустил его в приемную и угостил чаем, — недовольно начала она, едва я закрыл дверь. — И далее не проверил у этого пришлого проходимца документы. А сам ушел под своим делам. А если бы это был разбойник? Или душегуб?
— Вам смертоубийство не страшно, — ответил я и вел за стол. — А Фома, думаю, смог бы защитить себя и разобраться с налётчиком.
Призрак недовольно поджала губы:
— Ты слишком беспечно относишься к моему дому.
Я откинулся на спинку кресла и развел руки:
— Не понимаю ваших претензий, Любовь Федоровна. Дом не ограбили. Никого не убили. Ничего не украли.
— Потому что мне пришлось следить, чтобы он ничего не спер, — пояснила призрак.
— Ну, вам наверняка было скучно. И вы сунули свой любопытный нос в его сумку.
Любовь Федоровна проигнорировала мое заявление. Из чего я сделал вывод, что попал в точку.
— Я не нанималась в охранники, Павел Филиппович, — строго произнесла Любовь Федоровна и я вздохнул. Аргументы кончились, и отвечать было нечем.
Ситуацию спасла Арина Родионовна, которая вошла в кабинет:
— Корреспонденция зарегистрирована, — отчиталась она и положила конверты на стол.
— Спасибо, — поблагодарил я секретаря и вытащил из подставки нож для бумаг, сделав вид, что потерял к разговору с призраком всякий интерес и теперь занят работой.
Конвертов было пять. И с тоской посмотрел на привалившую «удачу».
Вскрывать письма не хотелось. И я всячески оттягивал момент знакомства с делами. В деле с Гордеем мне повезло. Жандармы торопились в сборе улик, а Иванову был очень нужен выход на «Сынов». Поэтому дело было шито белыми нитками. Эти же пять дел вполне могли быть проигрышными. Я тяжело вздохнул и взял первый конверт.
В нем нашлись документы о деле хищения постельного белья из персидского хлопка у поэтессы, которая обитала на Ладожском проспекте. Я дважды перечитал показания подозреваемой, которая уверяла, что белье она нашла под окнами потерпевшей и посчитала выброшенным. Женщина сообщала, что поэтесса имела скверный характер и частенько выбрасывала вещи в окно, чем изрядно развлекала соседей.
Вторым делом было похищение собаки. Потерпевший жаловался на музыканта, который утащил у него питомца и вынудил того носить на шее сумочку для сбора пожертвований. Сам гитарист уверял, что пса он купил за рубль и у него есть свидетель этой сделки. Который, впрочем не был назван.