Чехов в школе
Шрифт:
В рассказе «Припадок» Чехов вывел в лице студента Васильева «человека гаршинской закваски», с большой душевной болью реагировавшего на зло, на ненормальные человеческие отношения, царившие в окружающей его действительности.
Чехов так говорил о человеке гаршинского склада: «Есть таланты писательские, сценические, художнические, у него особый талант-человеческий». Таким «человеческим талантом» обладал в высшей степени и сам Чехов.
Белинский писал в статье «Сочинения князя В. Ф. Одоевского (1844)»: «...человечность всегда и везде... есть высшая добродетель, высшее достоинство человека,
Эту мысль Белинского разделял Чехов, умевший срывать маску с человека, имеющего «форму человека», а по существу являющегося «животным».
Борьба за чувство человеческого достоинства - лейтмотив гуманистического пафоса Чехова - писателя, «сквозная» тема творчества Чехова всех периодов. Читая письма Чехова первой половины 80-х годов, можно убедиться в том, как рано стал задумываться молодой Чехов о человеке, о чувстве человеческого достоинства и рабской психологии человека как полярных особенностях.
Мысль о человеческом достоинстве как важном качестве человеческой личности нашла отражение уже в творчестве раннего Чехова. В годы перелома она стала основной идеей многих произведений Чехова. В знаменитой «Степи» устами батрака Соломона Чехов утверждает чувство собственного достоинства как основной критерий оценки человека и человеческих отношений.
Под знаком утверждения человечности развивается и творчество позднего Чехова. В одном из лучших произведений последнего периода «Дама с собачкой» Чехов подчеркивает мысль: все прекрасно в жизни, кроме того, что «мы мыслим и делаем, когда забываем о высших целях бытия, о своем человеческом достоинстве». В этих словах выражен чеховский идеал человеческой жизни.
В концепции человека у Чехова и в галерее чеховских персонажей выделяются два полюса: 1) «живой» человек и 2) человек - «чиновник». Любимые герои Чехова - это «живые» люди с присущими им большими качествами и небольшими недостатками. А те люди, по словам писателя, «кому чужда жизнь, кто не способен к ней, тому больше ничего не остается делать, как стать чиновником».
Типичным представителем человека - «чиновника» является Шаликов, герой рассказа «Муж». Когда-то он был в университете, читал Писарева и Добролюбова, а затем стал чиновником, лишился живых человеческих чувств, превратился в «существо пьяное, узкое и злое». Шаликов говорит о себе, что он коллежский асессор и больше ничего.
«Человек в футляре» - лучшее изображение у Чехова человека, потерявшего живой человеческий облик, превратившегося в человека-чиновника, боящегося жизни и стремящегося спрятаться от нее в «футляр». Наблюдательный Чехов видел, как казенный строй жизни в царской России превращал живых людей в «чинодралов», бездушных автоматов, действующих в жизни по указаниям циркуляров начальства. И вот Беликов - «человек в футляре» - стал у Чехова, мастера обобщений, яркой тилической фигурой, органически связанной с типическими обстоятельствами, обусловившими характер этого персонажа.
Чехов с большой реалистической силой показал процесс деградации человеческой личности в буржуазном обществе, с большой гражданской скорбью
Гуманистический пафос творчества Чехова - страстная дума о современном и будущем человеке - обусловил всё особенности содержания его произведений, отдельных тем, проблем, образов.
Важно при изучении писателей создавать в классе интимно-творческую атмосферу, которая способствовала бы включению интеллекта, воображения и эмоций учащихся в идейно-художественный мир писателя.
Хочется привести один яркий пример создания такой атмосферы в общении учителя и учащихся, о которой вспоминал народный артист СССР Ю. Завадский, говоря о своих учителях - Станиславском и Вахтангове: «Вахтангов приходил
к нам со своими наблюдениями, мыслями. По сути говоря, каждое его занятие было сначала раздумьем вслух, только затем, разогревшись и разогрев нас, переходил он к практической работе. Это создавало атмосферу взаимоувлеченной близости. Мы чувствовали, что перед нами художник, который нам доверяет и может быть в нашей среде самим собою, а не «мастер», который нас свысока поучает» («Театральная жизнь», 1965, № 6, стр 14).
Мне представляется, что примерно в такой атмосфере должны проходить и уроки по изучению особенностей личности и творчества Чехова в IX классе. Учитель может поделиться с учащимися своими раздумьями о той или иной стороне писательской индивидуальности Антона Павловича, о своих свежих впечатлениях от нового восприятия того или иного произведения Чехова, процитировать нужное письмо Чехова, вспомнить важное высказывание о Чехове, человеке и художнике, авторитетного мемуариста или критика, привести ценное мнение советского автора, свидетельствующее о том, как близок нам Чехов.
Такая атмосфера «взаимоувлеченной близости» создаст благоприятные условия для стимулирования большого интереса учащихся к предмету изучения, стремления поглубже проникнуть в сложный и тонкий мир творчества Чехова, попыток самостоятельными усилиями «открыть» для себя особенности писательского почерка Чехова в отдельных его произведениях, изучаемых в классе или прочитанных во внеурочное время по рекомендации учителя и по собственному выбору.
Интересной и полезной частью работы учащихся по изучению писательского облика Чехова и его художнического почерка может быть ознакомление с отдельными вопросами творческой лаборатории писателя и творческой истории отдельных, наиболее значительных произведений.
В богатом эпистолярном наследии Чехова мы можем найти много интересных высказываний писателя о внешних условиях и приемах его творческого труда (Краткий свод этих высказываний дается в книге Л. П. Громова «В творческой лаборатории Чехова», 1963, стр. 17-20).
Особенно большую ценность имеет для нас одно важное признание Чехова: «Я умею писать только по воспоминаниям и никогда не писал непосредственно с натуры. Мне нужно, чтобы память моя процедила сюжет и чтобы на ней осталось только то, что важно или типично».