Чехов. Книга 3
Шрифт:
— Ну чего вы, вашество, — обиженно проворчал Фома. — Будто не знаете, кто я такой.
— Постарайся никогда не меняться перед госпожой Виноградовой.
— Это еще почему? — насторожился парень и мне показалось, что в его штанине по задней стороне бедра дернулся хвост.
— Она не отстанет и будет требовать постоянно отращивать уши.
— Скажете тоже, — помощник смущенно почесал ухо. — Зачем ей это?
— Сдается мне, как любая уважающая себя женщина, она испытывает особую слабость к котам. А ты выглядишь…
— Как? — прищурился оборотень.
— Эффектно, — не сомневаясь пояснил я. — И Любовь Федоровна
— Она на самом деле может, — вынужден был согласиться Фома и встряхнулся, приводя себя в человеческий вид.
Вышло у него на редкость грациозно: мех втянулся в кожу, глаза перестали светиться, нос стал тоньше.
— Страсть как не люблю, когда сворой нападают, — голос помощника потерял урчащие ноты. — По одиночке собаки не вредные. И никогда бы не решились напасть. Люди врут, что кошки с собаками не ладят.
— Значит, ты не станешь возражать, если мы заведем пса?
— Сложный вопрос, — парень насупился. — Некоторые совершенно не поддаются дрессировке. И пованивают.
— Выбор за тобой. Я в этом вопросе целиком доверяю тебе.
— Спасибо, вашество, — довольно усмехнулся Фома и икнул.
Внезапно я подумал, что Виноградова наверняка бы уточнила, не собирается ли парень выплюнуть комок шерсти.
Я сел на пассажирское место, откинулся на спинку сиденья и принялся ждать.
— А не страшно с трупом в багажнике ехать? — осторожно уточнил Фома, который занял место за рулём.
— Надеюсь, номера семьи защитят нас от остановки жандармами, — ответил я, хотя и сам прекрасно понимал: если остановят, то нам придется несладко.
Фома кивнул и вздохнул. Нервно забарабанил пальцами по рулю. Потом нахмурился, заметив, что его когти все еще не вернулись у нужной форме. И в этот момент в кармане пискнул телефон, оповещая о пришедшем сообщении.
Я вынул аппарат, взглянул на дисплей, продиктовал слуге адрес. И машина поехала к выезду из гаражей.
Нужный нам дом располагался в Вороново. Небольшой деревне на севере, в тридцати километрах от Петрограда. На Северном шоссе расположился пост, и пара сотрудников дежурила у дороги, выборочно останавливая машины. Заметив жандармов, Фома скинул скорость ниже рекомендуемой, и очень аккуратно проехал мимо стражей правопорядка. Его напряжение передалось и мне. В животе зашевелился противный ледяной ком, а волосы на затылке зашевелились. И хотя я понимал, что если нас остановят, ничего страшного не случится. Скорее всего. Тело отберут и отправят в прозекторскую. А я в самом крайнем случае смогу просить о помощи кустодиев. Или отца. Или бабушку. Но в первом случае я останусь им должен. А во втором я выслушаю лекцию о том, что воровать тела с места преступления нехорошо. В третьем мне светит выговор на тему того, что попадаться могут только глупцы и дилетанты. В любом случае придется спешно корректировать план по выведению Ивана на чистую воду. А этого мне очень не хотелось.
И только выехав за территорию города, мы спокойно выдохнули. И я вынул из кармана телефон. Набрал номер Беловой.
Трубку не брали очень долго. И наконец, в динамике послышался недовольный голос:
— Слушаю, Чехов.
— Привет, Белова. Хочешь дело о разбое и тройном убийстве закрыть?
— Рассказывай.
Голос мигом подобрел,
— Подъезжай в Вороново. У тебя есть сорок минут, потом подозреваемый убежит.
— Да что за дело-то?
— Он сам тебе все расскажет, когда будет оформлять явку с повинной, — успокоил ее я. — Только найди деревенского жандарма. И старосту. Чтобы все было оформлено по закону.
— Сделаю, — ответила девушка и нажала на сброс. Я же убрал телефон и откинулся на спинку кресла.
— А почему он в деревне этой укрылся? — уточнил Фома.
— Видимо, проблемы с чистыми документами, — ответил я.
— Так он же не в розыске? — удивился слуга.
— У него судимость. А значит, с выездом могут возникнуть проблемы. С новыми бумагами он спокойно сможет покинуть Империю и осесть под другим именем где-нибудь в Западной Европе. Например, в Великом княжестве Сербском.
— Вот оно что, — пробормотал Фома и свернул у знака, который указывал направо, и сообщал, что до деревни Вороново осталось десять километров.
Сам поселок был небольшим, в несколько улиц. Дома прятались за глухими высокими бетонными заборами, а дорога в деревне была новой. Черная лента, на которой не было ни одной выбоины. Вдоль дороги стояли чугунные фонари, которые ярко освещали улицу. А трава у заборов была скошена и убрана. Едва машина выехала на территорию, как за оградами залаяли собаки.
— Богато живут, — отметил слуга. — Видать хороший в деревне староста. Радеет за поселок.
Я кивнул. Должность деревенского старосты была выборной на сельском сходе. Этот человек получал неплохую зарплату от княжества, но и обязанностей у него хватало. Следить за порядком, нанимать дружинников, вести книги регистрации жителей, ремонт и оформление в собственность поселка выморочных домов и многое другое. Часто в деревнях открывались артели, которые организовывали одно или несколько предприятий. И староста обычно занимал в такой артели должность приказчика. Если же он не справлялся, сход вполне мог снять старосту и выбрать нового. И вот к старосте нам и нужно было заехать в первую очередь.
Дом нужного человека был на центральной и единственной площади, выложенной брусчаткой. В центре площади был установлен памятник императору Михаилу, первому представителю правящей династии. На этой площади обычно проводили сельский сход, на котором решались все вопросы поселения, проводились судилища и решались различные споры между жителями. Чуть поодаль виднелась стрельчатая крыша храма, покрашенная серебрянкой.
Сам старостин дом был огорожен кованым забором, за которым виднелось двухэтажное строение с четырехскатной крышей из красной черепицы. В окнах дома уже горел свет, а значит Белова нашла номер старосты и позвонила ему, поставив в известность. И теперь глава поселения ждал гостей.
Фома остановил машину у ворот, и я вышел из авто. Подошёл к входу, нажал на кнопку звонка. И дверь дома распахнулась, а на освещаемую фонарем дорожку вышел крепкий мужчина лет сорока пяти, который торопливо направился в мою сторону. Одет он был в спортивный костюм, состоящий из трико с белыми лампасами по бокам и курточку с замком, натянутым на выступающем животе. На шее мужчины висело хлопчатобумажное полотенце, которым он, видимо, вытирал лицо, освежившись перед моим визитом. От старосты пахло хвойным лосьоном после бриться и детским мылом.