Чехов
Шрифт:
— И то верно, — не стал спорить я.
Машина тронулась и покатила дальше, проехала ещё пару кварталов и остановилась у кованых металлических ворот, над которыми красовалась надпись:
"Северное морское пароходство".
— Приехали, барин, — пробасил извозчик, останавливая авто на парковке.
— Спасибо, — ответил я.
Вынул из кармана деньги и передал трудяге. Но тот не стал брать их в руки. Только указал глазами на торпеду. И я усмехнулся: совсем забыл, что большинство извозчиков суеверны. Оставил деньги, поблагодарил водителя и вышел
Воздух был напоен запахом соли, ржавого железа и тяжелым ароматом дизеля. Слышался шум двигателей, лязг металла и крики рабочих. Где-то далеко, над гладью соленой морской воды, разносились громкие визги чаек.
У ворот дежурили трое бойцов в чёрной форме дружины. И едва я покинул такси, один из них направился в мою сторону:
— Добрый день, мастер, — вежливо поприветствовал он меня. — С каким вопросом прибыли?
— Меня зовут Павел Чехов. У меня назначена встреча с мастером-управляющим порта. По поводу одного из работников.
Мужчина смерил меня тяжелым изучающим взглядом, совершенно не смутившись ответному.
— Прошу за мной, — наконец произнес незнакомец и зашагал к воротам.
Охранники открыли дверь, вырезанную в створке, и я прошел на территорию.
— Идёмте, мастер Чехов.
Мой провожатый направился вглубь территории, я последовал за ним.
В порту царило рабочее оживление. И уже от ворот открывалась вся перспектива порта. У причалов стояли корабли со всего мира. Башенные краны и вилочные погрузчики перемещали контейнеры с грузами, выстраивая их в штабеля, а снующие по территории погрузчики разгружали эти контейнеры, перевозя товары и наполняя стоявшие на парковке у причалов грузовики.
Охранник свернул направо, по асфальтированной дорожке, подошёл к дверям двухэтажного дома с табличкой "Администрация". Потянул на себя створку, приглашая меня войти.
Дружинник проводил меня до приемной, постучал в широкий косяк, приоткрыл дверь и заглянул внутрь:
— Марфа Доньевна, к Антону Сергеевичу прибыл мастер Чехов. Говорит, что он его ожидает.
Я подумал о том, что на проходной никто и не захотел проверить правдивость моих слов. Видимо, не особенно беспокоились о том, что я могу быть мошенником. И понятно почему. Окажись я проходимцем, то судьба моя была бы решена — порт большой и тело спрятать много ума не нужно.
— Пусть войдёт, — послышалось из-за двери. И дружинник распахнул ее передо мной:
— Прошу, мастер.
— Благодарю, — ответил я и прошёл внутрь.
В приемной было пыльно и пахло краской. За столом сидела крупная дама лет сорока. Она не часто улыбалась, судя по суровым складкам, тянущимся от носа в подбородку. Густо подведенные глаза смотрели сквозь стекла очков с видом превосходства. Женщина пожевала губу и снизошла до вопроса:
— Павел Чехов?
— Собственной персоной.
— Проходите уже, — с недовольством протянула женщина и потеряла ко мне всяческий интерес.
Кабинет управляющего расположился на втором этаже в здании администрации. И он сильно отличался от кабинета главного приказчика
Начальник порта не сидел во главе стола. Он стоял на высокой стремянке и касался лысиной лампы дневного света, которая нервно моргала. И едва я вошел, мужчина с интересом взглянул на меня, а потом улыбнулся:
— Добрый день, мастер Чехов. Прошу, проходите. Присаживайтесь.
Он указал на одно из свободных кресел, и я воспользовался его приглашением.
— Уж простите, но дела не дают расслабляться. Иногда мне кажется, что будь в сутках больше часов, мне не хватало бы еще пары.
— Понимаю, — сказал я и это не было банальной вежливостью. — Мой отец тоже живет работой. И ему всегда не хватает времени на отдых.
— На том свете отоспимся, — хохотнул мужчина и наконец нашел бумаги в ящике.
Довольно бодро спустился по ступеням и сложил стремянку, чтобы задвинуть его в угол. Антон Сергеевич оказался довольно крепким кряжистым мужчиной лет пятидесяти с седыми висками, широким обветренным лицом, глубоко посаженными глазами цвета чайного настоя. Одет он был в серые брюки с подтяжками, голубую рубашку. Ботинки с избитыми носами знавали лучшие времена, но при этом не выглядели ветхо. Мне подумалось, что мужчина не менял обувь не из экономии, а потому что привык к паре и не хотел разнашивать новую.
Антон Сергеевич протянул мне руку и стиснул пальцы в коротком пожатии. Вышло у него довольно крепко, хотя я был уверен, что приказчик не пытался демонстрировать силу.
— Что за дело привело вас на наше предприятие? — с интересом уточнил управляющий и взглянул на меня, ожидая ответа.
— Ваш работник недавно обратился ко мне за защитой своих прав. По его словам, вы нарушили Рабочий кодекс, не выплатив ему зарплату.
Управляющий сел за стол, положил перед собой стопку бумаг и повертел в руках ручку. Затем удивлённо поднял бровь:
— Вот как? Могу я поинтересоваться, как же зовут этого работника?
— Фома Питерский, — честно ответил я.
— Фома, Фома, — забормотал Антон Сергеевич, словно вспоминая имя. — Не помню такого. Могу ли я увидеть копию трудового договора с этим работником?
Он не скрывал ехидной ухмылки и посмотрел на меня с торжеством. Управляющий был уверен, что копии договора у меня нет. Но я невозмутимо пожал плечами:
— Факт рабочих отношений доказывает не только договор. Например, сотрудники могут подтвердить, что Фома работал на предприятии. Только вот это заинтересует ещё и Фискальную Службу.