Чехов
Шрифт:
Меж тем Петрова не смутило мое внимание.
— Вы курите, господин хороший?
— Нет. Не имею такой привычки.
— Жаль, — вздохнул парень. — И сигарет с собой вы, конечно же, не захватили?
— Нет, — я развел руки в стороны.
— Жаль, — повторил Гордей и как-то без злобы добавил, — в следующий раз, господин хороший, не пожалейте рубля и купите несчастному сидельцу пачку хоть каких-нибудь сигареток.
— А если мой клиент не курит? — спросил я с ленивой усмешкой.
— За сигаретку тут можно выменять кусок
Я ни на секунду не поверил, что Гордей стал бы меняться на еду. Словно подтверждая мою мысль, он вынул из-за уха мятую сигарету, достал откуда-то из-за манжеты рубашки спичку, ловким движением зажёг ее о подошву ботинка и закурил.
— Первый раз слышу про этого вашего Левина, — он затянулся и выпустил клуб сизого густо пахнущего смолой дыма.
— Я адвокат. Приехал, чтобы обсудить линию вашей защиты, — напомнил я.
— Чехов, — парень задумчиво потёр ладонью острый подбородок. — Уж не сын ли Филиппа Чехова? Начальника охранки?
Он склонил голову и с интересом посмотрел на меня, ожидая ответа. И я кивнул:
— Он самый.
— Отец ловит нашего брата, а сын отпускает, — задумчиво произнес парень и снова затянулся. — Парадокс.
— Поверьте, отец тоже не в восторге от такого расклада, — отметил я.
Задержанный криво усмехнулся:
— Могу себе представить.
— Очень вряд ли. Итак, расскажите про случившееся, — сменил я тему разговора и сразу же предупредил. — Только максимально честно. Как на исповеди у жреца-синодника.
Парень пожал плечами и оглянулся, словно услышал кого-то за тяжелой дверью.
— Если вы не желаете со мной общаться, то давайте разойдемся. Я мог бы изначально не тратить на вас время и дождаться завтрашнего допроса. И уж потом явиться, чтобы отметить дело завершенным.
— Вот это меня и удивляет, Павел Филиппович, — он выговорил мое имя по буквам и посмотрел в упор.
Его словно выцветшие серые глаза казались неживыми. Наверно этот взгляд пугал обычных людей и парень ждал, что я дрогну. Но я был некромантом и привык смотреть в подернутые мертвой пеленой провалы в черепах. Меня не особо впечатлила попытка подавить меня разглядыванием.
— На этом мы завершаем наше знакомство? — с усмешкой поинтересовался я. — Проводить с вами весь вечер не входит в мои планы.
— Вам небось надобно вернуться в свой большой дом или встретиться с особенной красивой кралей из высокородных, — протянул парень с какой-то голодной завистью.
Я покачал головой и поднес ладонь к кнопке, чтобы вызвать конвоира.
— Да нечего особо рассказывать, — быстро проговорил Гордей, перестав играть в опасного мерзавца. — Я видел Борюсика в игорном притоне. Есть один такой во дворах, где доходные дома купца Афанасьева.
— Он играл? — тотчас уточнил я.
— Перекинулись в картишки, он, как водится, проиграл, — мой подзащитный вновь глубоко затянулся. — В картах ему никогда не везло. Потом
Я кивнул. Значит, парень был последним, кто видел погибшего.
— Вам грозит от десяти лет каторги, — напомнил я.
Ответом мне было равнодушное пожатие плечами:
— В моей семье все отбывали. Дед, отец, дядя, брат и отчим. Так что не страшно. Там меня встретят как родного. Выделят койку в теплом уголке и место за столом. Мамка будет слать посылки с конфетами. А я писать письма всяким бабенкам, которые хотят романтики из-за решетки. И будет у меня все как надобно, господин хороший. И кормить меня будут исправно. И одевать за счет ваших же налогов и марки выдавать для писем. Уж поверьте, не пропаду.
— Хотите сказать, что не стоит и пытаться вас защитить? — с неожиданной злостью выдал я. — Что я просто напрасно трачу на вас свое время?
— Вместо того чтобы тратить его на что-то более важное и наверняка более приятное, — продолжил за меня парень и в его голосе зазвенело отчаяние. — Нет. Не хочу я идти на каторгу не за что. Ежели бы и правда убил я Левина этого никчемного, то другой разговор был бы. Но я его и впрямь его не трогал, господин хороший.
— Убитый много проиграл? — уточнил я, сменив тему разговора.
— Не особо, — ответил Гордей и шмыгнул носом. — Он остался мне немного должен. Но не такие деньжата, за которые ему стоит сунуть заточку под ребра.
«Да убитый ещё и денег должен был. Значит, и мотив есть», — подумал я с досадой.
— Левина застрелили, — на автомате поправил я парня, глядя в протокол осмотра.
— Может быть, — не стал спорить Гордей. — Но я бы заточкой пырнул. Так оно надежнее и дешевле. Выкинул потом в реку и живи красиво дальше. А пистолет жалко выбросить. Он денег стоит. И оставлять себе дороже.
— Логично, — кивнул я.
— Говорю же: я его не убивал. Да и видел его в последний раз в игорном притоне.
Я вновь мотнул головой:
— Хорошо. Кто-то может подтвердить ваше алиби?
Парень на секунду задумался, затем усмехнулся и покачал головой:
— Вы как будто не понимаете ничего, Павел Филиппович. Вы же знаете, что означает знак Сынов?
Он указал на татуировку анархиста.
— Смутно, — ответил я. — «Сыны» довольно крупная организация. Но о делах ваших я ничего не ведаю.
— Неужели? — недоверчиво прищурился Гордей, а потом добавил, — ВЫ счастливый человек. А быть может, все дело в том, что вам не пришлось расти на улицах.
— Время, гражданин Петров, — напомнил я. — Давайте по существу.
— Что ж, — вздохнул задержанный.
Он сделал последнюю затяжку, бросил окурок на пол, и затоптал его подошвой ботинка.
— У жандармов выпал шанс получить звонаря. И сейчас, они очень хотят узнать от меня как можно больше про дела нашей организации.
— Вот оно что, — пробормотал я.