Чекан для воеводы (сборник)
Шрифт:
Таким макаром, с этим всемогущим покровителем, способным на всякое злое и доброе дело, я и отбыл в очередную поездку по Европам. Но перед этим мы захватили с собой в одном порубежном селении “братика” этого “Того”, который вручил “Тому” некий чрезвычайно важный рескрипт, подписанный “Самой”. В нем “Тот” утверждался командовать всеми вооруженными силами нашими на Средиземноморье… Важно! Да, несомненно, этот “Тот” уже снискал для себя громкую и страшную славу не только в России, но и во всем подлунном мире. Можешь себе представить, что ожидало меня рядом с такой величавой фигурой.
И все же по-настоящему величием “Того” я проникся после прибытия нашего в Ливорно. Тебе, не шибко грамотному в географиях, скажу,
Таким макаром, два “братика” поручили мне преважное задание, а именно подобрать для них скромное жилье, небольшой домик с видом на море. При этом они строго наказали мне, чтобы все переговоры вел я от имени и по поручению “графов Островых”, желающих открыть в Ливорно свое торговое предприятие. Ну, я, разумеется, расстарался, подобрав скромный недорогой домик с небольшим цветочным садиком. Но “Островы”, осмотрев его, почему-то наотрез отказались от этого приобретения. купили же они — ты даже не представляешь! — целый дворец, находившийся неподалеку. Тогда я и понял, что ничего не возможного для этих “братиков” не существует.
Теперь пора перейти к описанию событий, которые чуть было не привели меня к безвременной кончине. Но вначале, чтобы тебе лучше понять мое настроение и самочувствие, расскажу притчу, которую сам сочинил еще в Мариуполе. Ты же помнишь, что на спор, я сочинял даже мадригалы… Итак, притча!
Когда гусар немного оклемался и приоткрыл залитые кровью глаза, то первым делом увидел прямо перед собой апокалиптическое чудище, закованное с ног до головы в зеленые доспехи. Ноги у чудища были тонкие, будто ходули, и такие же длинные, но согнутые в коленях. Что за демон явился по мою душу из самых адовых глубин, подумал Гусар, мысленно осеняя себя крестным знамением. И сразу прозрел: то был… обыкновенный кузнечик, качавшийся на сухой былинке. И чего только не привидится избитому и израненному человеку, снова подумал Гусар, отирая со лба кровь вперемешку с потом…
Как тебе мое творчество?
Если помнишь, приятель, я намекал тебе ранее, что стал счастливым обладателем тайных знаний о драгоценных пиратских кладах. Розыскиванием этих кладов и занялись мы с “графами Островыми” сразу после приобретения “небольшого домика”. Мне повезло, поскольку довольно быстро удалось связаться с людьми, обозначенными в документах, сопровождавших копию карты с отметками о местонахождении зарытых кладов. Эти люди оказались весьма и весьма подозрительными. Даже ты, несмотря на все свое простодушие, никогда не доверил бы им подержать под узцы своего коня, как цыганам. И все же мы пошли у них на поводу, поскольку они вызвались доставить нас на один из отдаленных островков в Средиземном море, где спрятаны были сразу три клада.
И вот мы, переполненные ожиданием чуда и всяческих восторгов, сошли на берег, огляделись и… сразу же оказались в плену негодяев, заманивших нас сюда, как приманивают крупную рыбу на золотой крючок. Эти подлые мерзавцы потребовали от “графов Островых” всю из наличность, а так же недвижимость, как в Италии, так и в других странах. Насчет “других стран” могу сообщить тебе следующее: у “братиков” в России полным-полно вотчин, домов и всякого разного, потому и было что терять. Но “братики” ничего отдавать за здорово живешь даже не помышляли. Они схватились за сабли и пистолеты и перебили кучу негодяев, прежде чем врагам удалось загнать нас в единственное строение на острове, в котором, на наше счастье, оказался склад огнестрельного оружия. Разумеется, мы там закрепились и успешно отбивались от наседавшего противника почти целые сутки.
Чем бы все это сражение закончилось, предугадать не трудно, поскольку силы наши были на исходе
И вот, когда враги набросились на нас с особым остервенением, надеясь, что это будет последний приступ ветхой “крепостишки”, которую мы героически обороняли, вдруг с моря выпалили орудия, а потом несколько шлюпок, наполненных настоящими пиратами, пристало к берегу.
Прибывшие действовали очень успешно, быстро покончив с теми, кто нападал на нас, тем самым выручив нас из безвыходной ситуации. И это на самом деле были пираты, только греческие, которые смертельно враждовали с магометанами, почитавшими себя достойными наследниками алжирских корсаров.
Закончились же эти страшные сутки тем, что на нас надели оковы, бросили в трюм пиратской шхуны и оставили в неведении относительно дальнейшей нашей судьбы. Вот тогда-то один из “Островых”, старший, мудро сказал:
— Хмель не плачет, что пьяницу бъют!..
И я с ним вполне согласился…»
Громов приостановился, пожевал кончик гусиного пера. Потом выпил вина и перечитал все написанное.
— Нельзя! — сказал он вслух после недолгих размышлений. — Это большая тайна…
После чего скрутил исписанные листки в один жгут, поджег его от свечки и раскурил от него туго набитую табаком трубку.
«Обо всем этом, приятель Поприщин, я поведую тебе при личной встрече, если останусь жив…» — мысленно завершил он свои писания.
VI
Бесконечная ночь на окраине прибрежного селения растянулась на недели и даже месяцы — так показалось Петру Громову, без дела слонявшемуся по отведенной ему комнатушке убогого домика, прилепившегося к горному склону. «Графы Островы» спали в соседнем помещении, но сон их нельзя было назвать спокойным и глубоким: граф Алехан ворочался и кряхтел, граф Федор то и дело что-то шептал во сне, наверное, молитвы. И вся эта тревога, охватившая вчерашних пленников пиратов, происходила от ожидания того, что принесет с собой рассвет будущего дня. Именно тогда должны были возвратиться греки, отправившиеся на своих малых кораблях к турецким портам, чтобы провести там разведку и узнать, когда и в каком направлении поплывут торговые суда магометан.
Бывший гусар, попыхивая трубкой, вышел во двор, присел на большой камень у входа и, чтобы убить время до утра, принялся сочинять продолжение письма своему приятелю отставному пехотному полковнику Поприщину, но только уже не на бумаге, а в уме, заранее зная, что это «письмо» никогда не будет отправлено адресату.
«…В трюме пиратской шхуны мы промучились не очень долго. Неожиданно к нам спустились двое греков с жуткими физиономиями, от одного вида которых наши провинциальные барышни сразу брякнулись бы в обморок. Это были, как я узнал позднее, Черный Микаэль и Николас Красный — главари греческих пиратов, именами которых пугали своих детей местные турки. Оба что-то лопотали — один по-гречески, другой — по-русски. “Переводчик, что ли?” — предположил я, заметив что толстые заскорузлые пальцы одного из злодеев осторожно сжимают какой-то небольшой предмет или картинку. Присмотревшись пристальнее, я увидел небольшой образок святителя Николая Угодника, принадлежавший графу Алехану и хранившийся в его личных вещах.
— Вы же православные люди! — переводил Николас Красный слова Черного Микаэля. — Почему же сразу не открылись нашим людям? Мы расправляемся только с теми, кто поклоняется ложным святыням, а для русских у нас всегда найдется доброе вино и хороший кусок хлеба с рыбой, чтобы привествовать их надлежащим образом, как наших братьев по вере. Короче говоря, с нас сняли цепи и под приветственные крики всей команды проводили в корабельную кают-компанию, где столы действительно оказались накрытыми блюдами, в основном, приготовленными из морских даров, которыми щедры здешние воды.