Чекист. Тайная дипломатия 2
Шрифт:
— Глеб Иванович, архивные документы — это письмо самой Блаватской? — поинтересовался я. — Вы же сейчас пересказываете нам содержание письма, написанного оной мадам начальнику Одесского охранного отделения, так? Если у вас имеются какие-то дополнительные материалы из архива «охранки», то будьте любезны их показать.
— Только письмо, — был вынужден признать Бокий. Глянув на меня с некоторой опаской, спросил: — А откуда вам известно? Я нашел его в архиве охранного отделения, а чиновник, некогда отвечавший за входящую корреспонденцию, уверял, что его никто не брал в руки почти пятьдесят лет.
— Откуда я знаю про письмо — не суть важно, —
— Махатмой самой мадам Блаватской был учитель по имени Мория, — сообщил Бокий. — Елена Петровна дала нам его месторасположение — он живет на пути к горам Каракорум за Ладакхом, что в Малом Тибете. Проживает в деревянной башне, похожей на пагоду. Все прочие махатмы проживают там же.
— М-да, очень точный адрес, — усмехнулся Феликс Эдмундович. — Как я помню из курса географии, Каракорум — это горный хребет.
— У меня есть еще сведения о том, что махатмы живут в горах, а чтобы добраться до них, нужно пройти ущелье, через которое перекинут мост, сплетенный из трав. Он выглядит очень непрочным, но на самом-то деле может выдержать горного яка.
— Вот вы, товарищи, понапрасну смеетесь, — с обидой сказал Бокий, хотя мы с товарищем Дзержинским и не пытались смеяться. — Но существуют непреложные истины, сформулированные учителями.
— Вот как? — из вежливости спросил Дзержинский, хотя уже начал поглядывать на часы. Но Глеб Иванович, входя в раж, не заметил недовольство начальства. Его уже понесло:
— Во-первых, на свете нет никаких чудес, а все, что происходит в мире, результат закона. Во-вторых, природа триедина. Существует видимое, доступное взгляду и уху, существует невидимое, заключенное внутри, но доступное уму, а есть только то, что доступно человеческому духу — это душа природы, ее дух, если хотите. Вот эту душу и можно использовать в наших целях.
Глеб Иванович говорил бы и дальше, но у Феликса Эдмундовича иссякло терпение:
— Спасибо товарищ Бокий, достаточно мистики.
Мой заместитель, осознав, что малость увлекся, резво вскочил из-за стола и угодливо посмотрел на Председателя.
— Я так полагаю, — предложил я компромиссный вариант. — Товарищ Бокий напишет нам более подробный рапорт, изложит в нем свои соображения. Мы обдумаем, обсудим на коллегии и вынесем решение.
Бокий вышел из кабинета не очень довольный. А он что, сразу же ожидал разрешения на создание экспедиции? Я точно не дам ни копейки.
Товарищ Дзержинский вытащил папиросу, уже собрался закурить, но посмотрев на меня, сдержанно крякнул, и ушел курить к форточке. Между двумя затяжками Председатель ВЧК вдруг сказал:
— Всем бы хорош ваш заместитель, но до чего же он скучен! — Видя, что до меня не дошел смысл фразы, Феликс Эдмундович уточнил: — Глеб Иванович говорит о таких интересных вещах, как
Услышать такое от самого Дзержинского — это нечто! Я едва удержался, чтобы не зааплодировать. Может, и не удержался бы, но сам Железный Феликс, смутившийся от порыва, затушил папиросу и сев на свое место, спросил:
— И что скажете о рапорте Глеба Ивановича? Как он вам в качестве заместителя?
— Бокий отличный работник. Звезд с неба не хватает, но все указания исполняет. Пусть пока и дальше работает. А теософия и прочее пусть останется ему как хобби. Чем бы дитя не тешилось, лишь бы не вешалось, — хмыкнул я, за что получил укоризненный взгляд от Феликса Эдмундовича. Спохватившись, что опять полезли «аксенизмы», сказал: — А идея неплохая. — Торопливо, пока Председатель не решил вызывать санитаров и для меня, объяснил. — Я себе чуть голову не сломал — под каким соусом создавать резидентуру в Вене, или в Праге, а тут, такая шикарная подсказка! Пожалуйста — Теософическое общество. Назвать как-нибудь позамысловатее. Что-нибудь вроде «Союза меча и орала». Будем работать под прикрытием теософии. Соберем спиритов. Пусть себе столы крутят, духов вызывают, а мы рядом покрутимся.
Товарищ Дзержинский нахмурился, потом кивнул.
— Да, действительно, идея неплоха. Только от «Меча и орала» сразу же повеяло коммунистическим духом. Это же почти серп и молот. Может, другое название?
Эх, плагиатить так плагиатить! Кто сказал, что можно использовать только Ильфа с Петровым? Для такого дела подойдут и другие соавторы. Чем плохи Успенский и Лазарчук?
— Пусть будет «Пятый Рим».
— Почему пятый? — удивился Дзержинский.
—Так ведь четвертому-то Риму не бывать.
Феликс Эдмундович не читая подписал все мои ходатайства и заверил приказы ИНО по личному составу. Задержался лишь на двух бумагах.
— Семенцова? Не родственница вашего уголовника?
Поразившись памяти Председателя, кивнул:
— Именно так. Не просто родственница, а сестра. Девушка толковая, может сослужить пользу.
Росчерком пера Феликс Эдмундович заверил приказ о назначении "мышки-норушки" сотрудником ИНО ВЧК и пододвинул к себе другую бумагу:
— Трилиссер Меер Абрамович. — Посмотрев на меня, улыбнулся. — Ваш коллега Артур Христианович очень хотел данного товарища себе получить.
Я поднял очи ввысь, пожал плечиками и вздохнул — мол, опоздал.
— Я бы очень хотел, чтобы этот товарищ занял должность моего заместителя. Но по штатному расписанию у меня лишь один зам, а Бокия, при всех его закидонах, не хотелось бы обижать.
— Готовьте проект нового штатного расписания, — распорядился Дзержинский, пояснив. — Все равно вам его придется менять. В свете новых международных событий вам понадобятся представители ИНО при посольствах. И не медлите. Политбюро очень хочет, чтобы вы, как можно скорее, вывели остальные средства со счетов графа Игнатьева.