Чекисты [Сборник]
Шрифт:
Предлагаемый вниманию читателей сборник состоит из воспоминаний старых, заслуженных чекистов, рассказывающих о своей работе в органах государственной безопасности, а также из документальных повестей и рассказов ленинградских писателей.
Среди славных боевых традиций чекистов главное место занимают их мужество и самоотверженность в борьбе с врагами нашего государства, их беззаветные подвиги во имя торжества идей коммунизма, во
Другой традицией органов госбезопасности, источником их силы и действенности всегда были и остаются неразрывная связь с народными массами, единство интересов, единство целей, позволяющие опираться на добровольную помощь трудящихся. И эта традиция нашла достаточное отражение в материалах сборника.
Вся деятельность чекистов естественно и нерасторжимо связана с историей героической борьбы нашей партии за упрочение Советской власти, со строительством коммунизма.
Публикуемые в сборнике произведения помогут читателю составить представление о многообразной и напряженной деятельности ленинградских чекистов в наиболее сложные периоды жизни советского народа, такие, как годы гражданской войны, как героический период Великой Отечественной войны и обороны Ленинграда. Из этих материалов видно, что чекистам приходилось иметь дело с коварными, сильными и умными врагами и что победы над ними нередко давались дорогой ценой, требуя от работников госбезопасности величайшего напряжения всех духовных и физических сил, самоотверженности, мужества, а часто и самой жизни.
Немало замечательных чекистов, верных сынов и дочерей пашей партии, погибло смертью храбрых. Пусть их подвиги будут вдохновляющим примером для всех советских людей, и в особенности для нашей молодежи, идущей по следам отцов.
Юрий Герман. ЛЕД И ПЛАМЕНЬ
Я никогда не видел Феликса Эдмундовича Дзержинского, но много лет назад, по рекомендации Максима Горького, разговаривал с людьми, которые работали с Дзержинским на разных этапах его удивительной деятельности. Это были и чекисты, и инженеры, и работники железнодорожного транспорта, и хозяйственники.
Люди разных биографий и разного уровня образования, они все сходились в одном — и это можно было сформулировать, пожалуй, так:
— Да, мне редкостно повезло, я знал Дзержинского, видел его, слышал его. Но как об этом рассказать?
А как мне пересказать все то, что я слышал более тридцати лет назад? Как собрать воедино воспоминания разных людей об этом действительно необыкновенном человеке? Это очень трудно, это почти невозможно.
И вот передо мною книга Софии Сигизмундовны Дзержинской «В годы великих боев». Верная подруга Феликса Эдмундовича, она сообщила о нем много та-кого, чего мы не знали и что еще более восхищает нас в этом грандиозном характере. Читая ее воспоминания, я захотел вновь вернуться к образу Феликса Дзержинского, который занимает в моей литературной биографии важное место.
Он был очень красив. У него были мягкие, темно-золотистые волосы и удивительные глаза — серо-зеленые, всегда внимательно вглядывающиеся в собеседника, доброжелательные и веселые. Никто никогда не замечал в его взгляде выражения безразличия. Иногда в глазах
Дзержинского вспыхивали гневные огни. Большей частью происходило это тогда, когда сталкивался он с равнодушием, которое очень точно окрестил «душевным бюрократизмом».
Про него говорили: «Лед и пламень». Когда он спорил и даже
После разговора с одним из крупных заговорщиков, в конце двадцатых годов, Феликс Эдмундович сказал своему помощнику Беленькому:
— В нем смешно то, что он не понимает, как он смешон — исторически. С пафосом нужно обращаться осторожно, а этот — не понимает…
Дзержинский был красив и в детстве, и в юности, и до конца своей жизни. Одиннадцать лет ссылки, тюрем и каторги пощадили Дзержинского, он остался красивым.
Скульптор Шеридан, приезжавшая из Англии в Россию, написала в своих воспоминаниях, что никогда ей не доводилось лепить более прекрасную голову, чем голова Дзержинского.
«А руки его, — это руки великого пианиста или гениального мыслителя. Во всяком случае, увидев его, я больше никогда не поверю ни одному слову из того, что пишут у нас о г-не Дзержинском».
Но прежде всего он был поразительно красив нравственной стороной своей личности.
27 мая 1918 года Дзержинский писал жене:
«Я нахожусь в самом огне борьбы. Жизнь солдата, у которого нет отдыха, ибо нужно спасать наш дом, некогда думать о своих и о себе. Работа и борьба адская. Но сердце мое в этой борьбе осталось живым, тем же самым, каким было и раньше. Все мое время — это одно непрерывное действие».
Эти слова могут быть отнесены ко всей сознательной жизни Дзержинского.
Нельзя с точностью определить, когда именно Дзержинский начал жизнь солдата революции. Еще мальчиком он невыносимо страдал от всяких проявлений тирании, шовинизма, душевного хамства, унижения человеческой личности, социального и национального неравенства, — всего того, что было сутью царской России.
И страдал не созерцательно, а действовал — активно, пламенно, не считаясь ни с какими, могущими вос-последствовать, печальными для него результатами.
Еще в гимназические годы Дзержинский стал революционером-профессионалом. И он совершенно сознательно выбирал для себя самое трудное, самое опасное.
…Провал варшавской межрайонной партийной конференции в Дембах Вельских. Полиция окружает участников конференции. И все слышат спокойный голос Дзержинского: «Товарищи! Быстро давайте сюда всё нелегальное, что есть у вас. Мне в случае ареста терять нечего».
Во время расстрела демонстрации в Варшаве, когда граф Пшездецкий сорванным голосом командовал: «Огонь, еще огонь! По мятежникам огонь!» — нелегал Дзержинский спасал на месте расстрела раненых, скрывая их от солдат и полицейских в подъездах и дворах домов, помог поместить в больницы наиболее тяжко пострадавших.
Освобожденный под залог из тюрьмы, Феликс Эдмундович уже на другой день пришел в комнату свиданий этой же самой тюрьмы, долго разговаривал через решетку со своими товарищами по заключению, с их женами, матерями, детьми.
Всегда, всю жизнь он находился в «огне борьбы». Сосланный осенью 1909 года на вечное поселение в Сибирь и лишенный всех прав состояния, Дзержинский через неделю убегает из села Тасеевки Канского уезда Енисейской губернии. Ему 27 лет, он уже пять раз побывал в тюрьме и на каторге, здоровье его до крайности подорвано. Подчинившись требованиям товарищей, он перебирается на Капри, где и происходит его знакомство с Максимом Горьким.