Человеческий аспект (Сборник)
Шрифт:
– Про это мне ничего не известно, – ощетинился я. – Да вы знаете, что некоторые ваши технические данные...
– Технические данные, командир, – мягко возразил Ванг Хси, – не делают из нас людей.
Сидящий справа от него Вейнстайн кивнул, немного подумал и добавил:
– А группы людей не составляют расу.
Теперь я понял, куда движется разговор. И мне захотелось вырваться из этой комнаты, прыгнуть в лифт и выбежать из здания, пока кто-нибудь не произнес еще одно слово. "Приехали, – подумал я. – Все, парень, деваться некуда". Я поймал себя на том, что
Ванг Хси не успокоился. Мне следовало догадаться, что он не успокоится.
– Заменители солдат, – сказал он, поморщившись, словно эти слова прозвучали впервые. – Заменители солдат, но не солдаты. Мы не солдаты, потому что солдаты – мужчины. А мы, командир, не мужчины.
На мгновение наступила тишина, потом меня прорвало, и я рявкнул, надрывая легкие:
– Да почему вы решили, что вы не мужчины?
Ванг Хси посмотрел на меня удивленно, но ответил опять негромко и спокойно:
– Вы знаете почему. Вы ведь видели наши спецификации, командир. Мы не мужчины, не настоящие мужчины, потому что не можем воспроизводить себе подобных.
Я заставил себя сесть и осторожно опустил трясущиеся ладони на колени.
– Мы стерильны, как кипяток, – услышал я голос Юсуфа Ламеда.
– Во все времена множество мужчин, – начал я, – не могли...
– Дело не во множестве мужчин, – прервал меня Вейнстайн. – Эта проблема касается нас всех.
– Нулем ты был, и в нуль обратишься, – пробормотал Ванг Хси. – Могли хотя бы некоторым из нас дать шанс. У нас могли получиться не такие уж и плохие дети.
Роджер Грей шарахнул по стулу огромным кулаком.
– В том-то и дело, Ванг! – яростно воскликнул он. – Дети могут оказаться слишком хороши. Наши дети могут получиться лучше – и что тогда станет делать эта гордая и заносчивая раса реалов, которая так любит наделять низшие существа кличками?
Я сидел, снова глядя на них, но теперь видел совсем другую картину. Я видел не медленно ползущую ленту конвейера с человеческими органами и тканями, над которыми корпят усердные биотехники. Я видел не помещения, где десятки взрослых мужских тел плавают в питательном растворе, подключенные к обучающей машине, которая круглые сутки вдалбливает в них тот минимум необходимой информации, без которой это тело не сможет заменить человека на самом кровавом участке боевого периметра.
На этот раз я увидел казармы, полные героев, причем многие из них в двух или трех экземплярах. И сидят они, кляня судьбу, как клянут ее в казармах на любой планете, будь ты на вид герой или нет. Но их проклятия вызваны унижениями, которые прежде солдатам и не снились – унижениями, затрагивающими саму суть человеческой личности.
– Значит, вы полагаете, – проговорил я негромко, несмотря на заливающий лицо пот, – что вас сознательно лишили способности воспроизводить себе подобных?
Вейнстайн скривился:
– Пожалуйста, командир. Только не надо сказок.
– Вам никогда не приходило в голову, что сейчас главной проблемой нашего вида стало размножение? Поверьте, парни, что сейчас только об этом и говорят. Школьные дискуссионные команды
– Да что могут на общем фоне значить несколько мужчин-нулей? – взъярился Грей. – В новостях говорили, что за последние пять лет банки спермы никогда не были настолько полны. Мы им не нужны.
– Командир, – обратился ко мне Ванг Хси, выставив треугольный подбородок. – Позвольте и мне задать вам вопрос. Неужели вы искренне полагаете, будто мы поверим, что наука, способная воссоздать живое, высокоэффективное человеческое тело со сложной пищеварительной и сложнейшей нервной системой – и все это из кусочков мертвой и разлагающейся протоплазмы – не в силах хотя бы один-единственный раз воспроизвести и половые клетки?
– Вам придется мне поверить. Потому что это именно так.
Ванг сел, остальные тоже. На меня они больше не смотрели.
– Неужели вы никогда не слышали о том, – взмолился я, – что суть индивидуума заключена в его половых клетках в гораздо большей степени, чем в любых других частях его организма? Что некоторые биологи-чудаки даже считают, будто наши тела, и тела всех других существ, есть лишь переносчики, временные прибежища, с помощью которых половые клетки воспроизводят сами себя? И вообще это сложнейшая из всех биотехнических загадок! Поверьте мне, парни, – страстно добавил я, – что когда я говорю, что биология еще не решила проблему половых клеток, я говорю правду. Я точно это знаю.
Это их добило окончательно.
– Слушайте, – продолжил я. – У нас есть одна общая черта с эотийцами. Насекомые и теплокровные животные бесконечно далеки друг от друга. Но только у общественных насекомых и общественных животных вроде человека можно обнаружить индивидуумов, которые, хотя и не участвуют лично в цепочке воспроизводства, тем не менее жизненно важны для своего вида. Например, воспитательница детского сада – бесплодная, но несомненно незаменимая для формирования личностей и даже психики детей, о которых она заботится.
– "Лекция по ориентации для заменителей солдат номер четыре", – сухо произнес Вейнстайн. – Он вычитал все это в книжке.
– Я был ранен, – заявил я. – Я был серьезно ранен пятнадцать раз. – Я встал и принялся закатывать рукав. Он оказался мокрым от пота.
– Мы и так видим, что вы были ранены, командир, – неуверенно проговорил Ламед. – Это ясно по вашим медалям. И вам незачем...
– И после каждого ранения меня латали, и я становился как новенький. Даже лучше. Взгляните на эту руку. – Я согнул ее, демонстрируя. – До того, как старая рука сгорела в небольшой стычке шесть лет назад, я не мог нарастить на ней такие мускулы. К культе мне приделали руку лучше прежней, а рефлексы у меня, уж поверьте на слово, никогда не были столь хороши, как сейчас.