Человеческий цикл
Шрифт:
Секрет трансформации заключается в перенесении центра нашей жизни в более высокое сознание и в изменении главной движущей силы нашей жизни. Это будет скачком или шагом вверх, даже более важным, чем тот, который некогда совершила Природа при переходе от витального ума животного к мыслящему уму, все еще не совершенному в сравнении с возможностями нашего человеческого разума. Главная воля, внутренне присущая жизни, не будет больше витальной волей жизни и тела — она должна превратиться в духовную волю, которая ныне проявляет себя лишь в виде редких и слабых проблесков и озарений. Ибо в настоящее время она является нам как нечто, почти не раскрытое, ослабленное, искаженное ментальной Идеей; но по природе своей она супраментальна, и именно ее супраментальную силу и истину мы должны так или иначе постичь. Главной движущей силой нашей жизни должен стать не низший витальный импульс Природы, которая уже окончательно оформилась в нас и может лишь двигаться по замкнутому кругу с центром в эго, но та духовная сила, о которой мы иногда слышим и говорим, но сокровенную тайну которой еще не постигли. Ибо она по-прежнему пребывает в глубинах нашего существа и ждет, когда мы превозможем наше эго и откроем истинную личность в нас, универсальность которой позволит нам объединиться со всеми другими людьми. Как совершить переход от витального существа, нашей инструментальной реальности, к духу, главной реальности, и поднять на эту высоту нашу волю к существованию и нашу жизненную силу — вот тайна, постичь которую стремится наша природа. Все, что мы сделали до сих пор, является некой полууспешной попыткой переместить эту волю и эту силу на ментальный план: высшей целью наших усилий,
Должно быть, именно поэтому в сфере мысли, в искусстве, в нашем поведении, в нашей жизни мы всегда разрываемся между двумя тенденциями: идеалистической и реалистической. Последняя с легкостью воспринимается нами как более реальная, имеющая более прочное основание, более связанная с фактической действительностью, поскольку она основывается на реальности, которая очевидна, ощутима и уже оформлена; идеалистическая же легко представляется нам чем-то нереальным, фантастическим, химерическим, туманным, чем-то, относящимся к сфере скорее мыслей и слов, чем живой действительности, поскольку она пытается воплотить реальность, еще не осуществленную. Вероятно, в какой-то мере мы правы: идеал, чуждый фактической действительности нашего физического существования, на самом деле остается чем-то нереальным до тех пор, пока он каким-нибудь образом не примирится с несовершенствами нашей внешней жизни или же не найдет более великую и чистую реальность, которую ищет, и не подчинит ей нашу внешнюю деятельность; до того времени он будет болтаться между двумя мирами, не в силах завоевать ни свет наверху, ни тьму внизу. Подчиниться фактической действительности, входя с ней в компромисс, легко; найти духовную истину и принципиально изменить существующий образ жизни трудно; но именно эту трудную задачу человек должен выполнить, если ему суждено найти и осуществить свою истинную природу. Идеализм всегда является самым верным проявлением человеческой сущности, но как идеализм ментальный он недействен. Для того, чтобы стать действенным, он должен превратиться в духовный реализм, который вступит во владение высшей реальностью духа и поднимет до этого уровня низшую реальность нашей чувственной, витальной и физической природы.
Следовательно, в этом перенесении на высший план нашей воли к существованию и нашей жизненной силы должен заключаться сам принцип нашего совершенствования. Эта воля, эта сила должна сделать выбор между преобладанием в нас витального начала и преобладанием духа. Природа может успокоиться на витальном плане, может достичь там своего рода совершенства, но это совершенство ограниченного развития, не стремящегося превзойти свои пределы. Она может сделать это в растении и животном, поскольку здесь тело и жизнь являются одновременно орудием и целью; они не стремятся превзойти себя. Она не может успокоиться таким образом в человеке, поскольку здесь она совершила резкий скачок за пределы физического и витального плана; она развила в человеке ум, который есть буйное цветение жизни, устремленной к свету Духа, а жизнь и тело здесь являются лишь орудиями, но уже не самоцелью. Поэтому совершенствование человека не может быть ограничено сферой непросвещенной физической жизни. Совершенство невозможно обрести и в более широкой сфере ментального существа; ибо оно тоже является лишь орудием и стремится к чему-то, лежащему за его пределами, к некой силе, которая, конечно, действует в нем, но высшая истина которой является сверхсознательной по отношению к нынешнему разуму человека супраментальной. Совершенство человека заключается в раскрытии вечно-совершенного Духа.
Совершенство более низкого порядка, достигнутое Природой в растении и животном, происходит из их инстинктивного, автоматического, подсознательного подчинения витальной истине своего собственного существа. Высшее совершенство духовной жизни произойдет из спонтанного подчинения одухотворенного человека истине его собственного реализованного существа, когда он станет собой, когда обретет свою подлинную природу. Ибо эта спонтанность будет не инстинктивной и подсознательной, но интуитивной и целиком, совершенно сознательной. Это будет радостное подчинение естественному принципу духовного света, силе универсальной и всеобъемлющей высшей истины, высочайшей красоты, добра, радости, любви, единства. Целью этой силы, действующей в жизни, будет и должно быть, как в любой жизни, развитие, обладание, наслаждение; но развитие, которое есть проявление божественного, обладание и наслаждение духовные и духом в вещах наслаждение, которое будет использовать ментальные, витальные и физические символы нашей жизни, но не будет зависеть от них. Поэтому это будет не ограниченное совершенство, являющееся пределом приостановленного развития, когда бесконечно повторяются одни и те же формы и одни и те же действия и любое отступление от них чревато опасностью и беспорядком. Это будет безграничное совершенство, способное на бесконечные вариации своих форм, ибо пути Духа бесчисленны и бесконечны, но вместе с тем вечно неизменное во всех своих вариациях, являющее единство в бесконечном разнообразии.
И потому к такому совершенству не может привести ментальная идея, которая обращается с Духом подобно тому, как она обращается с жизнью. Рожденная умом идея, которая постигает основную волю Духа и пытается дать этой высшей силе сознательные ориентацию и метод в соответствии с идеями интеллекта, слишком ограниченна, слишком туманна, слишком слаба для того, чтобы совершить это чудо. Еще менее возможно достичь совершенства, если мы приковываем дух к некой фиксированной ментальной идее или системе религиозных ритуалов, интеллектуальной истине, эстетическому критерию, этической норме, практической деятельности, образу витальной и физической жизни, т. е. к некой особой системе форм и действий, и объявляем любое отклонение от нее опасностью, беспорядком или отступлением от духовной жизни. Это было ошибкой, допущенной в Азии, и причиной ее остановки в развитии и последующего упадка; ибо это значило подчинить высший принцип низшему и принудить самораскрывающийся Дух к временному и несовершенному компромиссу с умом и витальной природой. Человек обретет истинную свободу и совершенство, когда заключенный в нем дух прорвется наружу сквозь формы ума и жизни и, воспарив в свое собственное огненное царство чистого знания, гнозиса, изольется на них этим светом и пламенем, чтобы овладеть ими и преобразовать их по своему подобию.
На самом деле, как мы поняли, ум и интеллект не являются главной силой нашего существования. Ибо они могут лишь создать замкнутую систему полуистин и сомнительных идей и совершать бесконечное и бесплодное движение по этому кругу. Но есть сила, таящаяся в уме и жизни, во всякой деятельности интеллектуального, эстетического, этического, динамического и практического, эмоционального, чувственного, витального и физического существа, которая постигает мир через отождествление и интуицию и наделяет все эти аспекты человеческого существа такой истиной, придает им такую определенность и постоянство, каких они только могут достичь. В настоящее время мы уже начинаем смутно различать некое присутствие этой силы за всей нашей наукой, философией и прочей деятельностью. Но до тех пор, пока ей приходится работать для ума и жизни, а не ради себя самой, и действовать в формах ума и жизни, а не силой своего стихийного света, мы не сможем сколько-либо эффективно использовать это открытие, не сможем извлечь естественного блага из этого пребывающего внутри Гения. Путь человека к духовному сверхчеловечеству откроется тогда, когда он смело признает во всеуслышание, что все, до сих пор им развитое в себе, — в том числе интеллект, которым он столь гордится, заслуженно и все же напрасно, — уже не удовлетворяет его и что отныне целью всех его стремлений будет извлечь, раскрыть и выпустить на свободу великий Свет, заключенный в нем. Тогда его философия, искусство, наука, этика, социальное существование, витальные стремления не будут более рутинной деятельностью ума и жизни,
Глава XXIII. Условия наступления духовного века
Изменение такого рода — переход от ментального и витального строя жизни к духовному — обязательно должно свершиться в индивиде и множестве индивидов, прежде чем оно сможет оказать более или менее эффективное влияние на общество. Дух в человечестве раскрывается, развивается, создает свои формации сначала в отдельном человеке; именно через развивающегося и творческого индивида он предлагает уму человечества это открытие и возможность нового самосозидания. Общественный ум поначалу постигает вещи подсознательно, а если и сознательно, то беспорядочно и хаотически; и только через индивидуальный ум человечество в целом может достичь чистого знания и реализации тех возможностей, которые были скрыты в его подсознательном «я». Мыслители, историки, социологи, которые умаляют значение индивида и хотят растворить его в толпе или видят в нем главным образом клетку и атом, постигли лишь одну, более темную сторону истины, касающейся деятельности Природы в человечестве. Именно потому, что человек не похож на материальные творения Природы или на животное, именно потому, что она замыслила осуществить в нем все более и более сознательную эволюцию, его индивидуальность получила такое развитие и так абсолютно важна и необходима. Несомненно, та сила, которая раскрывается в индивиде и затем движет массами, уже содержится в универсальном Уме, а индивид является лишь орудием ее проявления, раскрытия и развития; причем не просто орудием подсознательной Природы, не просто инстинктом, приводящим в движение массы, но необходимым орудием непосредственно Духа, для которого сама Природа является орудием и формой проявления его творений. Следовательно, все великие изменения находят чистую и действенную энергию своего первоначального осуществления и свою непосредственную формирующую силу в уме и духе индивида или ограниченного числа индивидов. Затем этот процесс охватывает массы, но, к сожалению, весьма несовершенно и беспорядочно, что зачастую или практически всегда приводит к неудаче или искажению созданного. В противном случае человечество шествовало бы по пути своего развития с победоносной скоростью, а не продвигалось бы неуверенными неуклюжими шагами или короткими изнуряющими рывками — похоже, до сих пор оно было способно только на это.
Поэтому, если духовному преобразованию, о котором мы говорим, суждено осуществиться, необходимо, чтобы одновременно выполнялись два условия, чрезвычайно трудно сочетающиеся друг с другом. Должны существовать индивид и индивиды, способные постичь, развить и воссоздать себя по образу Духа и передать как свою идею, так и заключенную в ней силу массам. Вместе с тем должны существовать массы, общество, общественный ум или по крайней мере отдельные общественные слои, потенциальная сила групповой души, способные воспринять и активно усвоить эту идею, готовые следовать указанным путем и идти до конца, не останавливаясь из-за присущих им несовершенств или недостаточной подготовленности и не отступая, пока не состоится коренное преобразование. Никогда еще два этих условия не выполнялись одновременно, хотя в отдельные напряженные моменты истории создавалась такая видимость. Можно определенно сказать, что такое сочетание однажды возникнет, однако никто не знает, сколько для этого понадобится попыток и сколько пластов духовного опыта придется наслоить в подсознательном уме общественного человеческого существа, чтобы подготовить для этого почву. Ибо в напряженном усилии к восхождению, затрагивающем самые глубинные пласты нашей природы, шансов на успех у нас всегда меньше, чем возможностей потерпеть неудачу. Сам зачинатель духовного преобразования может оказаться несовершенным: возможно, он еще не успел полностью стать тем, что открылось ему. Даже те немногие, которые выполняют апостольскую миссию, могут не полностью усвоить и сформировать в себе духовную идею, а значит, передают своим многочисленным последователям силу Духа в еще более ослабленном виде. Общество может быть не готово интеллектуально, витально, этически, психологически, вследствие чего принятие им духовной идеи может стать и началом ее обесценивания и искажения, а затем вызвать уход из нее Духа или его умаление. Все это, вместе или по отдельности, может произойти, и (как столь часто случалось в прошлом), несмотря на некоторый прогресс и важные изменения, в результате не приведет к тому радикальному изменению, которое только и сможет воссоздать человечество по божественному подобию.
Тогда какое же состояние общества, какая степень подготовленности общественного человеческого ума будут наиболее благоприятны для такого изменения — иначе говоря, создадут условия если не для немедленного его осуществления, то по крайней мере для более радикальной подготовки к нему, чем было возможно до сих пор? Это, по-видимому, самый существенный вопрос, поскольку именно неподготовленность, неспособность общества или общественного человеческого ума к трансформации всегда была главным камнем преткновения. Готовность коллективного ума общества имеет самое первостепенное значение; ибо, даже если состояние общества и управляющие обществом принцип и закон враждебны идее духовного преобразования, даже если они почти полностью принадлежат витальному, внешнему, экономическому, механическому порядку жизни (что, безусловно, ныне относится ко всему человечеству), все же когда общественный человеческий ум начинает признавать идеи, присущие высшему порядку, который в конечном счете должен установиться, и когда в сердце человека начинают пробуждаться стремления, порожденные этими идеями, тогда появляется надежда на некоторое продвижение вперед в недалеком будущем. И первым значимым признаком такого прогресса должно стать развитие субъективной идеи жизни — идеи души, внутреннего существа, его сил, возможностей, роста, выражения и создания для него истинного, прекрасного и благоприятного окружения как единственной по-настоящему необходимой вещи. Должны появиться признаки, предвосхищающие наступление субъективистского века в мысли человечества и сфере социальной деятельности.
Эти идеи, скорее всего, сначала обнаружат свою тенденцию в философии, психологии, искусстве, поэзии, живописи, скульптуре, музыке, в формировании главной этической идеи, в применении мыслителями принципов субъективизма к социальным вопросам, вероятно даже — хотя это и рискованная попытка — в сфере политики и экономики, этой чрезвычайно невосприимчивой к любым влияниям сфере чисто земных интересов, которая не признает никакого иного обращения, кроме как с позиций грубого утилитаризма. В науке или хотя бы в области научного исследования появятся новые неожиданные отклонения от обычного метода — поскольку новому методу поиска, даже самому плодотворному, ортодокс все равно отказывает в названии науки. Будут сделаны открытия, в результате которых станут тоньше перегородки между душой и материей; будут предприняты попытки расширить область применения точного знания и использовать его в сфере психологии и психики с пониманием той истины, что последние имеют свои собственные законы, отличные от физических, которые не теряют свою силу оттого, что не доступны восприятию внешних чувств, бесконечно гибки и трудноуловимы. Религия будет стремиться сбросить с себя былое бремя мертвой материи и исполниться новой силы, припав к источникам Духа. Все это верные признаки если не грядущего духовного преобразования, то по крайней мере его реальной возможности — попытки, которая, несомненно, будет предпринята, очередного усилия, которое, вероятно, будет сделано на основании более широкого знания и лучше подготовленного разума, способного не только чувствовать, но и понимать Истину, требующую, чтобы ей вняли. Некоторые из этих признаков мы видим уже в настоящее время, хотя они пока только лишь зарождаются, носят случайный характер и еще не дают оснований для твердой уверенности в будущем. Только когда первые неуверенные шаги приведут человека к тому, что он ищет, это открытие можно будет успешно применить в деле преобразования человеческой жизни. До тех пор нам не остается ничего лучшего, кроме как заниматься внутренней подготовкой к духовной трансформации, а во всем, что касается остального, проводить сомнительного рода радикальные или революционные эксперименты, так или иначе связанные с техникой и всепроникающей громоздкой автоматизацией, под тяжестью которых ныне томится и страдает жизнь.