Человек без лица
Шрифт:
Прежде чем выйти из-под сени деревьев, задержался в кустах. Здесь присмотреться стоило особо, как всегда бывает в зоне боевых действий при выходе на открытое пространство. И, как оказалось, сделал это подполковник не зря.
Зримая цепочка отпечатков разрезала снег, и спускалась она тоже из леса, того самого, по которому прошел Сохно, только проходила выше, чем шел он, и указывала направление – на каменную гряду. Вопрос встал сразу – человек, несомненно, один человек, шел примерно тем же курсом, что и спецназовцы. Рельеф склона заставлял их самих частенько петлять. Вероятно, и этот человек тоже петлял. И вполне мог видеть их следы.
Видел? И именно потому не пошел прямо, а удалился на гряду?
Допустимый
– Рапсодия. Я – Бандит, как слышишь? – попытался Сохно связаться с Согриным, но он заранее знал, что это бесполезно. Уже минут десять, как наушник «подснежника» не доносил ни звука и даже не потрескивал. Значит, связи нет. Связь может появиться через десять шагов, а может и не появиться. В горах прохождение радиоволн – явление непонятное и неустойчивое. И рассчитывать на согласованные совместные действия не стоит. Придется действовать в одиночку, что, впрочем, Сохно сильно не расстроило.
Подполковник поднял к глазам бинокль и долго всматривался в камни, выискивая то, что не вписывалось в естественный пейзаж. И ничего серьезного не увидел. Если кто-то и залег там, то замаскировался так хорошо, что обнаружить его можно, только на горло наступив. Сохно и сам, как всякий офицер спецназа ГРУ, толк в маскировке знал, и потому допускал, что и боевики это умеют делать не хуже. И в данной ситуации у него не осталось иного выхода, нежели идти на риск и выходить на открытое пространство.
Видимые сблизи чужие следы уходили в сторону изгиба ущелья. Человек мог уйти за изгиб, точно так же, как не уйти за него и караулить возможное преследование раньше. Он мог караулить его и за самим изгибом, дожидаясь, когда там кто-то появится, не готовый к встрече. А мог и вообще не караулить… Нет причин у прошедшего здесь ожидать, что его будут преследовать. Даже если он и видел следы спецназовцев, и именно потому свернул на гряду, он считает, что оказался за спиной противника. Какие у него основания ждать возвращения спецназовцев? Нет таких оснований… И вообще на следах спецназа не отпечатывается «летучая мышь», [6] и принадлежать они могут кому угодно. Даже тем же самым боевикам, их разведчикам или связным, идущим в отряд со свежими сведениями…
6
На эмблеме военной разведки изображена летучая мышь, обнимающая крыльями земной шар. Не путать с эмблемой израильской разведки МОССАД, тоже изображающей летучую мышь над земным шаром. В эмблеме МОССАДа летучая мышь держит в лапах кинжал.
Сохно вышел из кустов осторожно, перепрыгивая с одного скользкого камня на другой, и быстро переместился под скалу, закрывающую от него половину гряды, но в то же время и его защищающую от выстрела из засады, если такая есть в действительности. Но и с той половины гряды, откуда он оставался видимым, выстрела не последовало.
В работе спецназа риск – это профессиональные издержки.
Сохно рисковал умышленно, осознанно, но – заранее просчитав ситуацию. Он прекрасно знал, что мишень представляет не слишком удобную. Если бы оказался в засаде снайпер, только это было бы опасно. Но вероятность нарваться здесь на снайпера равна одному проценту из ста. А человек с автоматом с дальней дистанции – а ближайшее окружение показалось подполковнику безопасным! – не всегда попадет в человека, перемещающегося не по прямой, а прыгающего с камня на камень, выбирая себе путь. Пусть даже и попадет, но в этом случае, хотелось верить, спасет бронежилет. Стрелок же себя определит. Иного пути для быстрого определения возможного противника Сохно пока не увидел.
Но выстрел не раздался. Может быть, он раздастся с другой стороны, с более высокой
И выстрел прозвучал.
Одиночный. Очень громкий.
Не из автомата стреляли.
– Покойника под стол! – сурово скомандовал мент-подполковник.
Он, кажется, откуда-то из Сибири или с Урала. Крепкий, похоже, мужик! Каждый день пьет, а пьяным его никто ни разу не видел. Совсем другое дело – старший лейтенант внутренних войск, что живет в одной комнате общежития вместе с подполковником и капитаном Трапезниковым. Этому много не надо. По полстакана приняли, и глаза у парня уже откровенно не трезвые. Впрочем, дело обстоит, наверное, не так – полстакана выпил только опоздавший к началу вечернего застолья Трапезников. Они же начали бутылку до него. Может быть, потребили не одну. И теперь старший лейтенант убрал со стола пустую, чтобы подполковник поставил в середину его новую, непочатую, которую уже торжественно в руках держит. А под столом целая батарея образовалась. Чтобы вынести, руки не доходят, а уборщица приходит тогда, когда в комнате никого нет. И не решается похозяйствовать, потому что ее уже однажды обвинили в похищении пустых бутылок. Хотя раньше пустые бутылки всегда были законной добычей уборщиц. Но времена сменились, и сейчас не поймешь, как себя вести с такими жильцами.
Старший лейтенант, выполнив традиционный ритуал, замер в ожидании. Подполковник начал «исполнять» на губах «Свадебный марш Мендельсона». Почему именно этот марш, подполковник сам, наверное, не знает. Похоже, он другой музыки в жизни не слышал, а если и слышал, то ничего запомнить не смог. Минувшим вечером Трапезников задал такой вопрос, на что подполковник только плечами пожал. Сейчас даже спрашивать не захотелось. Осталось только дождаться окончания «марша».
И в это время в дверь постучали.
– Кого надо? – басисто спросил подполковник, прерывая музыкальные упражнения, но не выходя из-за стола.
– Капитана Трапезникова к телефону, – раздался голос дежурного по офицерскому общежитию. У этого старшего прапорщика голос характерный, не спутаешь с другим. – Из управления требуют срочно…
– Иду, – отозвался Виктор и снял со спинки стула камуфлированную куртку.
Он спустился на первый этаж, где за стойкой, напоминающей чем-то стойку бара, сидел дежурный, опередивший опера. Старший прапорщик кивнул на трубку, лежащую на стойке.
– Слушаю, капитан Трапезников…
– Виктор, это Хожаев. За тобой машина вышла. Будь готов.
– Что-то случилось?
– Не знаю точно. Мне самому только что позвонили, попросили тебя захватить, сообщили, что машина вышла и за мной, и за тобой. Ты раньше выходи, я далеко живу. Что-то неладно с тем парнем, что в госпитале.
– Он же, врач сказал, до завтрашнего дня спать должен.
– Может, проснулся не вовремя, может, еще что-то. Мне по телефону не сказали. Выезжай. Я встречу на дороге.
И подполковник положил трубку.
Трапезников пожал плечами, недоумевая, и поднялся на второй этаж, чтобы собраться. Не забыл пистолет проверить и затвор передернул. Так его еще в Москве предупредили – патрон должен быть всегда дослан в патронник. В Чечне, случается, времени на передергивание затвора не отводится.
Снегопад прекратился, но сырая, раскатанная за день дорога осталась скользкой.
– Резину бы шипованную, – мечтательно сказал прапорщик-водитель.
На перекрестке машину при повороте в очередной раз занесло так, что правое заднее колесо ударилось о бордюр. Впрочем, ударилось не сильно, хотя для пассажира на заднем сиденье и чувствительно.