Человек без лица
Шрифт:
Спецназовцы заняли позицию на самой высокой в этом месте точке хребта. Сверху все видно хорошо. И даже минирование склона с целью создания лавины засекли и определили.
Согрин доложил по телефону диспозицию банды Зелимхана.
– Значит, Закарию он уничтожит.
– Нет сомнений.
– Тропа, где пулеметчики засели, широкая?
– Метра полтора… Но проход между отвесных стен. Узкий. Метра четыре. Там уже кто-то много раз ходил. И целыми группами. Наверное, из села в село. Здесь рядом.
– Навстречу Закарии довольно быстро идет Дуташев. Будет
– Думаю, он постарается.
– Необходимо, чтобы Дуташев напал неожиданно. Если Зелимхан вышлет наблюдателей в ту сторону, их надо снять.
– Понял. Сделаем. Придется спуститься ниже. Здесь плохо видно ту сторону.
– Работай, Игорь Алексеевич. – Голос полковника Мочилова буднично прост, словно говорит он о вещах повседневных. – Как только Дуташев объявится, сообщай нам. Мы направляем к месту боя батальон. Парни уже сидят в вертолетах.
У полковника Согрина лицо тоже не хмурится от предстоящей задачи. Он в самом деле воспринимает эту работу за будничную. Привычка.
– Понял. Это все?
– Нет. Еще маленькое дополнение. Когда все закончится, на место прибудет еще один вертолет. Ты со своими должен его встретить и показать тело Зелимхана. Вертолет вылетает из Ханкалы после батальона по твоей команде. Увидишь, что дело идет к завершению, звони, мы передадим.
– Тело будут вывозить в Москву? – не понял Согрин.
– Нет. Рядом с Зелимханом положат еще одно тело. Настоящего Алимхана. Его привезут офицеры следственного управления ФСБ. Они же все происшедшее сфотографируют, чтобы выставить снимки в Интернете, и снимут у братьев отпечатки пальцев. Не спутай. Настоящий брат очень похож на нашего Алимхана. Если Зелимхан вдруг сумеет уйти, вертолет не сядет. Тогда «выводишь» нашего Алимхана, и на этом твоя миссия закончена. Командир батальона, что окружит побоище и организует ликвидацию уцелевших, знает о твоем присутствии. Выходишь на него, вылетаешь на базу вместе с батальоном.
– Понял, Юрий Петрович, мы сделаем.
Время в засаде всегда тянется втрое длиннее обычного. Но Зелимхан к такому давно привычный, и потому, если посмотреть со стороны, он совсем не нервничал, хотя горячая восточная кровь и заставляла его мысленно торопить события. Эмир давно взял за правило слова из Корана, в которых говорится о том, что сильный человек только тот, кто умеет управлять своими страстями, никому их не показывая. Правда, порой Зелимхан умышленно демонстрировал свою ярость, давая выход бушующей в нем энергии. Однако это было необходимо, чтобы держать людей в страхе. Ярости все боятся, и даже самые смелые перед ней жмурятся, отворачивая лицо. И сейчас страсть и нетерпение клокотали в груди, но Зелимхан держал себя в руках и никак не показывал своего состояния. И изредка на брата посматривал. Тот по-прежнему выглядел то полностью нормальным, то вдруг казался совершенно посторонним в этом мире войны человеком. Внешний вид, видимо, зависел от того, какие мысли приходили в его голову. Так сам Зелимхан, по крайней мере, понимал.
Вестовой с лицом, затуманенным паром дыхания, примчался из-за ровного ряда молодых елей. Бегом по сугробам несся. Еле отдышался. И глаза
– Идут! Через две минуты из-за поворота появятся.
Зелимхан взял автомат и перевел предохранитель на автоматический огонь. И периферийным зрением заметил, как это же самое сделал Алимхан.
– Если идут, мы встретим. Мы всегда хорошим гостям рады. – Зелимхан позволил себе оскалиться, изобразив улыбку.
– Какая большая толпа покойников. – Подполковник Сохно оценил маршевую колонну наемников Закарии. – Они привыкли по пескам бродить. По снегу им не очень нравится.
По большому счету, это была в самом деле толпа, и уж меньше всего она напоминала колонну готовых к активным действиям боевиков. Закария, должно быть, не ожидал, что его передвижение открыто и Зелимхан приготовился к встрече. И потому даже разведчики, обязательные при таком передвижении, шли всего метров на пятьдесят впереди, тяжело преодолевая зимний путь. И, случись что с разведчиками, основная группа узнала бы о происшествии не по звукам или по донесению, а визуально. И не имела бы времени на боевое перестроение.
– Кто он вообще такой, этот Закария? – поинтересовался Кордебалет.
– Турок, – сообщил полковник Согрин. – На заработки сюда приехал. Дома был начальником провинциальной пожарной команды. Промышляет в основном похищением людей и зарабатывает на выкупах. Иногда посылает куда-то террористические группы. Против армии старается не воевать, считая это опасным. Только при троекратном превосходстве сил. Иначе просто уходит в сторону. И большая часть команды у него – наемники. Ливанцы, сирийцы, палестинцы. Турок предпочитает не брать, потому что они могут узнать дома, что он совсем не крупный военный специалист. Турки больше у Зелимхана воюют. Но и арабы у него есть.
– Основательная вольнонаемная рота, – усмехнулся Сохно, рассматривая боевиков Закарии в бинокль. – Похоронной команде придется сильно потрудиться, чтобы зимой всех похоронить. Тут без экскаватора не обойтись.
– Человек двести. – Кордебалет прикинул состав отряда. – А у Зелимхана хорошая выдержка. Разведчики уже подходят к пулеметам.
– Он всю колонну в поле зрения пулеметчиков запускает.
И в это время на склоне, прямо над хвостом колонны Закарии, прозвучал взрыв, и следом за взрывом с шумом и треском начался сход снега. Шум дичал по нарастающей, проникая в человеческие уши, пугая и вводя в панику. Колонна замерла в том же положении, в котором шла, не среагировав на угрозу, несмотря на то что взрыв был отчетливо слышен. И только тогда раздалась сначала одна очередь…
– Зелимхан сам стрелял! – сказал Согрин.
И тут же с двух склонов начался расстрел колонны из автоматов и гранатометов, а внизу заговорили два крупнокалиберных пулемета, разметая их в клочья, разрывая близко подошедшую совсем не боевую толпу.
В первую же минуту была уничтожена добрая треть отряда Закарии. Остальные успели залечь, но в зеленом камуфляже на чистом белом снегу наемники Закарии представляли собой прекрасные мишени.
– Смещаемся в сторону, – распорядился Согрин. – Здесь скоро все закончится. Будем встречать Дуташева. Он, надо думать, стрельбу уже слышит.