Человек без прошлого

Раков Николай Михайлович

— Я пришел к тебе вот с какой просьбой, — начал разговор старик. — Я хочу сменить имя.

— Зачем тебе менять имя?

— Я уже умер. Меня убьют. Не простят то, что я сделал. Мне все равно. Жалко жизнь потеряна впустую. Ее остаток я хочу прожить для кого-то.

— У тебя наверняка есть семья, дети. Живи для них.

— Ты ничего не понимаешь. Для них я тоже умер. Я пришел к тебе, чтобы сменить имя. Как тебя зовут?

— Дин Альбрайт.

— Дин Альбрайт, — как бы пробуя имя на вкус, проговорил старик. — Если ты не против, я хочу, чтобы

меня называли Дин Альбрайт.

До Дина стало доходить, чего хочет ден Сарон.

— Зачем тебе это? Старость должна отдыхать. Я буду вечно занят. Я воин, куда прикажут, туда и иду. Я могу умереть раньше тебя.

— Ты не разрешаешь мне взять твое имя?

— Я предупреждаю тебя, что мое имя — очень тяжелая ноша.

— Мы разделим эту тяжесть.

— Мне придется уйти с этой планеты.

— Имя и тот, кто его носит, должны быть вместе.

— Ты знаменит на Сгоне. Много твоих учеников с гордостью произносят твое имя. Оно прибавляет им сил. У тебя будут еще ученики. Твое имя еще очень долго будет жить на Сгоне.

— У меня нет имени.

— А если я не соглашусь дать тебе свое имя?

Ден Сарон встал, несколько секунд смотрел на десантника, а потом молча пошел к шлюзу.

— Стой. Что ты собираешься делать?

Стоя у шлюза и не оборачиваясь, ден Сарон тихим голосом, так что Дину пришлось напрячь слух, ответил:

— Мне тяжело без имени. Нет имени, нет человека. Человек без имени — тень. Я уйду.

Альбрайт все понял. Старик решил покончить с собой. Что за планета этот Сгон! Какой-то вертеп из слепцов и идиотов.

У десантника больше не было доводов, способных заставить старика отказаться от его решения.

— Хорошо, я согласен дать тебе свое имя, — проговорил он. — Но тебе придется научиться очень многим вещам.

— Не думай об этом, — сказал, повернувшись к нему лицом, монах.

Дин увидел, что даже морщины на его лице разгладились.

— Что я должен сделать, чтобы дать тебе имя?

— Завтра на рассвете я приду. Мне надо быть чистым.

«Ну вот, — мелькнуло в голове, — придется еще поучаствовать в шаманских ритуалах. Чем все это кончится, знает только великий космос».

Ден Сарон вышел из вездехода. Точнее, его тень. Ден Сарона уже не было. Вышла тень, а тени не имеют имени.

Обдумывая все сказанное, Дин незаметно для себя переключился на предстоящий завтрашний день и не заметил, как прошло больше часа.

Явившийся с тренировки Руг вернул его в действительность сегодняшнего, еще не закончившегося дня.

— Проснись, командир. Тебя ждут новые свершения и Фенчвайр. Генерал приглашает к себе.

— Великий космос, — в который раз за сегодняшний день сказал Альбрайт. — Кончится это когда-нибудь или нет? — И стал подниматься, чтобы идти на выход.

— Кончится, кончится, когда мы уберемся отсюда, — напутствовал его вслед механик.

Вернулся в машину Дин только под вечер, часов через пять. По его состоянию было видно, что он очень устал, и Руг решил немного подбодрить командира.

— Горнбат приглашал

тебя, чтобы поинтересоваться твоим здоровьем?

— Два балла, студент, — вернул Клесту его шутку Дин, — на приеме у генерала я сегодня выступал в качестве дипломата.

— Ты растешь на глазах. Завтра тебя пригласят на роль императора Сгона. А не предлагали ли тебе на приеме знойную блондинку? Не спросили, какую должность при вашей особе хотел бы занять я?

— Я бы предпочел, чтобы меня оставили в покое. Знаешь, что его интересовало? Государственное устройство Федерации. Как образовалась? Кто и как руководит? Отношения с колониями. И вся прочая политическая ерунда.

— Если ты когда-нибудь вернешься на Сгон, разжалуй Горнбата в солдаты. Отомсти ему за сегодняшнее издевательство.

— Я отдам его в учебный центр.

— Если ты считаешь, что этого будет достаточно, я согласен.

— Пойду в спортзал, а потом спать. Утром мне предстоит варварский ритуал передачи имени, а вечером выступаем на Сумалин. Придется идти ночами, иначе воздушная разведка киммерийцев предупредит их о нашем появлении.

— Что за ритуал?

— Завтра узнаешь. Я пошел. — И Дин, забрав свой боевой пояс, вышел из вездехода.

Через два часа они в молчании поужинали и легли спать.

Утро следующего дня началось для них с восходом Фофайра. Клест хотел сопровождать Альбрайта, но ден Сарон сделал отрицательный жест рукой. Вдвоем со стариком Альбрайт спустился по незаметной тропинке со скалы и еще около часа они шли между скал, пока за очередным поворотом не увидели небольшую зеленую лужайку. Старик сел лицом к восходящему светилу и указал место десантнику напротив себя. Когда Дин сел, скрестив перед собой ноги, ден Сарон впервые заговорил:

— Сиди и молчи. Клятву на верность твоему имени и принятие его произношу я перед светом Фофайра. Ты здесь, чтобы Фофайр видел твое согласие на передачу имени.

Старик замолчал, впав в транс, и в течение получаса на лужайке не было произнесено ни слова. Когда взгляд бывшего монаха принял осмысленное выражение, он положил правую руку на правое плечо Дина, а левую на его сместившуюся тень. Десантник тоже приподнял правую руку, и монах, подтверждая правильность его мыслей, кивнул. Альбрайт почувствовал под своей ладонью худое плечо старика и поискал глазами его тень. Она была далеко, и до нее было трудно дотянуться. Старик понял и отрицательно повел головой. Дин не давал клятвы быть тенью. Он был свободен в своих желаниях.

Так же, в молчании, они вернулись на базу, и второй Дин Альбрайт вошел в кабину вездехода.

— Принимай пополнение экипажа, — проговорил, входя в боевое отделение, Дин. Разрешите представить, — он сделал жест в сторону старика, — это Дин Альбрайт и по совместительству моя тень.

Механик все понял.

— А говорил, я рвусь в императоры, а сам первый обзавелся рабом.

— Рабом становятся по принуждению, — очень серьезно возразил Дин. — Он просто мое второе я. И мне к этому надо будет еще привыкнуть.