Человек боя

Головачев Василий Васильевич

Сначала по рации позвонил Родион и сообщил, что из зоны выехал приличный отряд мотоциклистов – человек десять на восьми мотоциклах. Куда они направлялись, Родион, естественно, не знал.

Потом на сером «Ниссан-Патроле» с затемненными стеклами прибыл наконец Краснов, поджарый, гибкий, смуглолицый, гладко выбритый, уверенный в себе, любитель риска и женщин, и привез известие о каком-то строительстве в жуковских лесах, которое патронировал лично мэр Брянска.

– Клево устроились, – со знанием дела сказал Краснов, оглядывая двор строящейся дачи и снимая

рубашку; он был смуглым от природы и казался загорелым. – Где здесь можно помыться? Весь в пыли. Баня работает?

– Там сидят арестанты. – Панкрат вылил на себя остатки воды из ведра, подал его Андрею. – За баней скважина, можешь включить насос и искупаться. С чего ты взял, что мэр Брянска курирует строительство в здешних лесах?

Краснов трижды набрал воды и, ухая и стеная от наслаждения, вылил на себя три ведра, согнал ладонями воду с волос.

– Ух, хорошо! Без кондишна в джипе все-таки ездить не комфортно. А узнал я это от свояка, который работает экономистом в администрации мэра и видел «проект возрождения края», как он выразился. А поскольку экономист он толковый, то разглядел в проекте статьи расходов, не связанные с определенными населенными пунктами. Для меня все его расклады – темный лес, поэтому я понял лишь одно: где-то за Николаевкой… есть тут такая деревня?

– Имеется.

– В общем, за Николаевкой, в болотах, ведется какое-то крупное строительство, но что именно строится – свояк так и не выяснил.

– Что ему помешало?

Краснов напился прямо из ведра, сел в тень березы на траву, потом лег, раскинув руки. Живое подвижное лицо его застыло.

– Его убили.

Панкрат постоял рядом, склонив голову к плечу, присел рядом с парнем.

– Когда?

– Вчера вечером. Мы договорились с ним встретиться, потом позвонил ты, я приехал к нему… стреляли из пистолета «ТТ», две пули в грудь, одна в голову.

– Много узнал?

– Получается, что так. Закончим здесь, я поеду обратно в Брянск, покопаюсь в этом деле. Я свояка недолюбливал, честно говоря, засранец он хороший, но у него остались двое детей, жена, мама…

– Странно, – сказал Панкрат с хмурой задумчивостью. – Как тесно порой сплетаются судьбы людей… Дело в том, что и в наших делах просматриваются следы деятельности господина Мокшина, мэра Брянска. Надо бы действительно заняться им вплотную. Еще раз убеждаюсь, что пора создавать «чистилище» наподобие того, что описано в романе одного современного писателя, и мочить всех подонков подряд без суда и следствия. От Крутова сведений не поступало? Ты заходил по адресу, который я тебе дал?

– Твой Крутов записки не оставил.

– А обещал. Значит, что-то случилось. Узнал, что такое ФУМБЭП?

– Это было не сложно. У меня свояк в Москве…

Панкрат невольно засмеялся.

– Похоже, у тебя свояки по всей матушке Расее разбрелись.

Краснов тоже улыбнулся.

– Всего трое. Так вот, он работает в ФАПСИ и легко выяснил, что в столице легально существует некое управление Минздрава – Федеральное управление медико-биологических и экстремальных проблем, сокращенно –

ФУМБЭП.

Панкрат сорвал травинку, пожевал.

– Вот, значит, как далеко тянется ниточка…

– Ты о чем?

– Зона, где скорее всего держат наших ребят, связана каким-то образом с ФУМБЭП. Впрочем, не каким-то, а самым непосредственным: здесь экспериментируют с живым материалом! – Панкрат достал черный «пистолет». – Знаешь, что это такое?

– Какая интересная пушка. Это у нее глушитель?

– Это не пушка, а психотронный генератор! И теперь я стопроцентно уверен в том, что в зоне идут разработки и испытания его на людях… которых потом хоронят в курганах или перевозят в гробах под видом «груза 200» в другие места захоронения.

Краснов приподнялся на локтях, перевел взгляд с «пистолета» на изменившееся лицо командира и тихо свистнул.

– Это мы, выходит, влезли в самое пекло?

– Похоже, что так.

– Как же вас выпустили из зоны живыми?

– А вот на этот вопрос я и сам не могу найти ответа. Ну, отдыхай пока, я тоже прилягу в тенечке, помозгую над тем, что ты сообщил, прикину планчик на ближайшие сутки. Но чую, придется-таки нам отсюда уносить ноги.

Со стороны ворот вдруг раздался короткий свист: Каширин предупреждал о приближении людей.

Панкрат метнулся к оружию, накрыл его куском линолеума, повязал голову платком, взял в руки лопату и принялся делать цементный раствор.

– Носи в дом доски, только помедленней, лениво. Мы с тобой сейчас строители.

Краснов невозмутимо водрузил на голову грязно-белую кепочку, оставленную настоящими строителями, стащил со штабеля досок одну, распилил ее ножовкой и поволок обе части в коттедж. То же самое он сделал со второй доской и с третьей, играя свою роль с уморительной серьезностью. Во всяком случае, со стороны он ничем не отличался от типичного работника стройки.

Тревога, поднятая Кашириным, с одной стороны, была объективной, с другой – несущественной, несмотря на серьезность намерений появившейся стороны. По дачному поселку двигался «УАЗ» с синей полосой по борту и надписью «милиция», останавливался у каждой дачи, и работники милиции в количестве трех человек осматривали стройку или заводили разговор с теми, кто в это время находился на участке. Подъехали они и к базе «мстителей».

На стук в дверь Каширин с помповым ружьем на плече неспешно открыл дверь, молча уставился на представителей власти с ничего не выражающим лицом, явно не собираясь никого впускать на охраняемую территорию.

– Это дача Шанталинского? – спросил один из милиционеров, с уважением глянув на могучую фигуру «охранника».

– Ну? – буркнул Каширин.

– Вы здесь никого подозрительного не видели?

Паша почесал за ухом, зевнул.

– Когда?

– Вчера, сегодня…

Каширин задумался, морща лоб, и думал так долго, что милиционеры переглянулись, оценив умственные способности «охранника» ниже своих.

– Нет, не видел, – изрек наконец Каширин, – разве что утром вертолет пролетел над лесом, да вы вот приехали.