Человек-часы
Шрифт:
— Да? Слушаю!
— Инна Владимировна?
— Да.
— Это вас из уголовного розыска беспокоят - капитан Сенников, - представился Гусев, по своему опыту уже хорошо знавший, что люди, которым неожиданно звонят из милиции, редко запоминают фамилию представившегося сотрудника, потому что у них вбрасывается в кровь адреналин из-за самого факта такого звонка.
— Слушаю Вас!
– насторожились на том конце провода.
— Инна Владимировна, мы сейчас расследуем серию квартирных краж. Все они совершены в ночное время как раз в вашем районе. По нашим данным, сегодня ночью у вас несколько раз загорался и гас свет.
— А почему вы именно у нас спрашиваете? Кража произошла в нашем доме?
— Не волнуйтесь - мы многих опрашиваем. А кража произошла в доме напротив. Может быть, вы что-то слышали? Со светом опять же…
— Павлик, мой сын… Он очень капризничал этой ночью. Мы с мужем почти не спали - у сына болел животик. Скорую вызывать не стали, но свет и в самом деле раз семь зажигали.
— В какое примерно время это было?
— Точно даже не помню. В первый раз где-то около трёх ночи, а потом ещё пару раз. Затем где-то час удалось поспать, а в половине пятого ещё раза три подходили к его кровати, пока Павлик не уснул…
— Во второй раз свет тоже включали?
— Да, конечно - не в темноте же…
— Значит, вы не слышали ничего особенного или странного?
— Нет… Знаете, ребёнок плакал и нам было не до того. Если бы мы что-то видели или слышали, то обязательно бы сообщили - поверьте.
— Я вам верю. Скажите, а свет долго горел?
— Минут по пять-десять каждый раз… А почему вы всё время про свет спрашиваете?
— На этот вопрос я пока в интересах следствия не могу вам ответить.
— Понятно…
— Спасибо за помощь. До свидания.
— Не за что - до свидания.
В трубке послышались частые, короткие гудки.
Гусев некоторое время неподвижно сидел возле телефона, затем положил трубку на место и включил компьютер. При загрузке Windows'98 компьютер захохотал идиотским смехом. “Словно издевается надо мной!
– раздражённо подумал Вячеслав и отключил звук.
– И зачем только Романенко этот дурацкий смех в автозагрузку поставил?!”
Гусев напряжённо размышлял, внешне оставаясь абсолютно безучастным. Разговор с хозяйкой квартиры был единственной ниточкой, хоть как-то связывающей Вячеслава с событиями минувшей ночи. “Значит, всё это мне не привиделось и не показалось. Во всяком случае, в квартире дома напротив и в самом деле то загорался, то гас свет. Но хозяйка говорит, что свет горел по пять-десять минут, а мне показалось, что он просто мигает. Почему? Может я - лунатик? Может, сонный, но с открытыми глазами, подошёл к окну, и реальность слилась со сновидениями?! А затем пришёл в себя и лёг спать. Вполне возможно. Надо будет сходить к врачу и сказать, что замучили кошмары, хотя… Это тоже вряд ли положительно скажется на моём имидже… Но что же, всё таки, произошло? Я ведь никогда не был лунатиком! Может, сдают нервы?! Нет, здесь есть что-то ещё - что-то, пока для меня непонятное!”, - размышлял Гусев, пытаясь найти ответ на мучивший его вопрос, но, в конце концов, вновь пришёл к версии о снохождении.
Дверь отворилась и в кабинет вошёл Романенко:
— Привет, Слава! Что скучаешь?
— Тут не до скуки - о “ликёрке” думаю. Сегодня Попов о встрече просил.
— Он ещё вчера всем надоел. Но, Попов - Поповым, а с “ликёркой” действительно надо что-то делать. Думаю, что надо поставить кабинет главного
— Почему ты так решил?
— А для чего ещё? Мы с ним об этом ещё вчера говорили.
— Будем настаивать на прослушивании?
— Конечно, иначе с мёртвой точки не сдвинемся. Я практически уверен, что на этой неделе подъедет Калина из Смоленска - будет договариваться по транзиту польского спирта.
— Думаешь, запишем?
— Надеюсь.
— Запишем, если только они будут говорить в кабинете.
— Будут - они не шпионы, чтобы всего опасаться!
– заверил Гусев.
— Разве что так.
Их разговор прервала противно зазвеневшая внутренняя вертушка.
— Да, - ответил Гусев, снявший трубку.
Звонил Вишневецкий и действительно предложил зайти к нему в кабинет.
Вишневецкий сидел за своим массивным столом и, по обыкновению, то ли действительно изучал, то ли делал вид, что изучает бумаги. Гусев и Романенко остановились в дверях. Наконец, Вишневецкий поднял на них глаза и предложил садиться по обе стороны от небольшого столика для посетителей, пристыкованного параллельно к его столу. Когда они сели, Вишневецкий заметил:
— Завтра осмотр противогазов и личного оружия. Сразу - с утра. После обеда - стрельбы. К осмотру надо почистить личные пистолеты - можно на работе, а можно и дома. И смотри, Романенко, чтобы не было, как в прошлый раз - сам шеф может придти.
— Понятно, Артём Фёдорович, - кивнул Романенко.
— Тебе и в прошлый раз было понятно!
– проворчал Вишневецкий.
Было ясно, что у подполковника плохое настроение и он не особенно старается скрывать это от подчинённых. И Гусев, и Романенко понимали, что всё связано с “ликёркой”, но Вишневецкий почему-то пока избегал касаться этой темы в разговоре.
— Вячеслав, я подготовил на тебя бумагу, - сказал подполковник и показал Гусеву белый лист тыльной, пустой стороной.
– Интересную и приятную бумагу.
“Наверное, представление на майора”, - догадался Гусев.
— Но пока я её не понесу на подпись к шефу и она пока не пойдёт в Минск. А знаешь почему, Вячеслав?
– зрачки в глазах у Вишневецкого сузились и он стал похож на разъярённого кота, приготовившегося к прыжку.
— Нет, Артём Фёдорович, - ответил Гусев.
— Потому, что в понедельник шефу звонили из Минска. Дело о ликёро-водочном заводе взял под контроль сам Президент. И если в ближайшее время мы не проведём задержание группы, занимающейся контрабандой спирта в Смоленск, мы не только об этой бумаге не будем говорить, но, вполне возможно, придётся говорить о другой работе. Я объясняю понятно?
— Вполне, - кивнул Гусев.
— Так точно!
– подтвердил Романенко.
— Что планируете делать - доложите?!
– потребовал Вишневецкий и положил лист бумаги, который он только что показывал Гусеву, на стол тыльной стороной вверх.
С одной стороны Вишневецкому было под пятьдесят, с другой же его возраст внешне было трудно определить - высокая спортивная фигура, волевое лицо и хищный, ястребиный нос выдавали в нём большую энергию и физическую силу. Общее впечатление немного портила обширная лысина, но под фуражкой или кепкой она была незаметна и в верхней одежде Вишневецкий выглядел лет на сорок максимум.