Человек для архива
Шрифт:
— Голл, а вы не помните, на кого вы были похожи?
— Я же вам говорю, на ту даму в очках…
— Которая нас водит к профессору?
— Ну да. Она, конечно, может быть, и хороший человек, но не для меня. Этот профессор просто перестарался.
— А вы видели кого-нибудь рядом с собой?
— Нет. Рядом был только профессор.
— А где был Сэд?
— Его пригласили в другую лабораторию.
— Он вам не рассказывал, что было с ним?
Голл смущенно улыбнулась и опустила голову.
— Как вы думаете, профессор Боллер сдержит свое слово?
— Спросите об этом его самого.
— Он ответил, что да.
— Значит, быть вам киноактрисой…
Я уткнулся в книгу и сделал вид, что не замечаю ее. Она, наконец, поняла причину смены моего настроения и подвинулась ближе.
— Вы хотите знать, что было с Сэдом? Он был женщиной, вернее, девушкой.
Я вскочил на ноги. Это уже было слишком! Я выбежал из библиотеки и помчался к Сэду. Он валялся на диване с журналом и курил. Мой приход, казалось, его нисколько не удивил.
— Послушайте, Сэд, расскажите и мне, как вы побывали в девушках, — спросил я ехидно, усаживаясь без приглашения в кресло.
Он поднял на меня усталые, безразличные глаза.
— А разве девушки не люди?
— Вы понимаете, что эксперименты над психикой человека даром не проходят. И если вам еще дорога ваша личность, вы должны бежать отсюда. И вы, и я, и Голл!
Отвечать мне Сэд не торопился. Он встал, включил вентилятор, несколько раз пересек комнату по диагонали и остановился:
— Вы круглый болван, Пэй! Вместо того чтобы благодарить бога за то, что он столкнул вас с самым величайшим открытием века, вы бушуете, как деревенская знахарка, которая не выдержала конкуренции с заезжим доктором! Вы хоть капельку подумали над тем, что вам говорил профессор, и над тем, что произошло с вами?
— Думал. Какая-то чепуха вроде электронных и ядерных основ жизни плюс электрическое воздействие на мозг… Ученая болтовня этого сопливого профессора всего лишь маскировка чего-то другого, более важного.
В комнату без стука, вся в слезах вошла Голл.
— В чем дело, детка?
Голос у Сэда был очень усталым. Казалось, он только что прочитал перед студентами утомительную лекцию.
— Я не верю, что профессор выполнит свое обещание…
— И правильно делаешь, что не веришь… Ты так и помрешь манекенщицей, хотя вполне возможно, что и будешь очень походить на какую-нибудь кинозвезду.
Разговор принимал идиотский смысл. То, что оба они уже были «тронутыми», не вызывало у меня никакого сомнения. Я вернулся в свою комнату.
9
Через несколько дней после того, как надо мной был поставлен первый опыт, к нам на этаж прибыл еще один человек:
— Где здесь кормят? — спросил он меня, выходя из своей комнаты.
— В правом конце коридора, или этажа. Здесь принято коридоры называть этажами, — ответил я.
— Наплевать. Скажите лучше, здесь мясо дают?
— Дают что угодно. На автомате закодированная клавиатура с расшифровкой. Выбирайте, что хотите.
— Я неграмотный, — сказал он без тени смущения. — Пошли, наберете, что мне нужно.
Обижаться на него не имело смысла, и я пошел.
Я читал ему постоянное меню, выгравированное на пластмассовой пластинке, а он заказывал все подряд. Вскоре весь стол был уставлен множеством тарелок, подносов и соусниц, и парень принялся все это уничтожать. Трудно было поверить, что один человек может съесть так много.
— Вы, видимо, проголодались? — спросил я его.
— Как обычно. У Некерта я жрал еще больше. Особенно перед соревнованиями.
— А кто такой Некерт?
— Директор нашего клуба. Клуб «Гранитный кулак», слыхали?
— Нет. Я спортом никогда не интересовался.
Он перестал жевать, и его единственный глаз изобразил презрение.
— Ну и тип! — рявкнул он. — Сейчас нет таких, кто бы не любил посмотреть, как люди бьют друг другу морду.
Я подумал, что он почти прав. Во всяком случае, таких очень много, может быть, больше, чем нужно.
— Вам, я вижу, не повезло.
— Ерунда. Отдохну здесь и опять вернусь к Некерту. Сенсация! Боксер с одним глазом.
— Это будет очень трудно.
Он съел два бифштекса, куриную ногу и принялся за котлеты. Все это запивалось крупными глотками кислого вина. На мгновенье он сделал паузу, отвалившись на спинку кресла, засопел.
— Глаз, это что… Вот Релику не повезло совсем. У него раскололся череп.
— Это варварство, — заметил я с отвращением.
— Ха! Чем больше увечий, тем больше это публике нравится. В нашем клубе можно драться с кастетом и без перчаток. Коммерческие драки. Сбор фантастический.
Помолчав немного, он спросил:
— Вы не знаете, сколько будет это продолжаться?
— Что?
Я решил, что он задумался над философией своего звериного ремесла.
— Свет.
Я не понял.
— Все время вижу голубой свет. Как небо через молочное стекло.
— Вы этим глазом видите свет?
Он кивнул.
— Значит, там еще идет воспалительный процесс. Он оказывает влияние на зрительные волокна.
Он снова принялся есть, тяжело сопя. Слева от него росла гора пустых тарелок.