Человек, для которого не было тайн
Шрифт:
Порой Рихарду казалось, что он и его товарищи находятся внутри какой-то гигантской машины с могучими шестернями, которые тяжело вращаются, цепляясь зубьями одна за другую. Достаточно одного неосторожного движения, одного неверного шага — и колеса сомнут, раздавят, разорвут в клочья.
Но пока все шло благополучно, хотя Зорге определенно знал, что их ищут или, во всяком случае, подозревают об их существовании хотя бы по тайным радиопередачам, уходящим в эфир.
Он писал тогда в одном из донесений Центру:
«Трудность обстановки здесь состоит в том, что вообще не существует безопасности. Ни в какое время дня и ночи вы не гарантированы от полицейского вмешательства. В
Да, события цеплялись одно за другое, и группе Рамзая нужно было во что бы то ни стало знать движущие силы этих событий. Фраза, оброненная штабным офицером художнику Мияги по поводу приезда делегации из Берлина, не давала покоя Рихарду Зорге, но пока этому не было никаких подтверждений, хотя прошло уже несколько месяцев. Никто в посольстве не знал ничего определенного, а фон Дирксен хранил невозмутимое молчание.
Мияги еще раз встретился со штабным офицером и между прочим спросил: когда же приезжают берлинские гости? Офицер махнул рукой:
— Теперь это не наша забота.
Фраза ничего не объясняла, только запутывала. Почему «теперь», что было раньше, чья же это теперь забота? Многое прояснилось только в разговоре с Оттом по совершенно другому поводу.
Германскому абверу в Берлине удалось раскрыть шифр, которым пользовался японский военный атташе полковник Осима в переписке со своим генштабом в Токио. Эйген Отт не утерпел и поделился радостью с Рихардом — теперь у него почти не было тайн от друга. Разговор происходил как раз перед отъездом полковника в Германию на большие военные маневры в Бад-Киссинген. Отт советовался с приятелем — как информировать военные круги Германии на случай, если там зайдет разговор о японском военном потенциале.
— Что касается меня, — сказал Зорге, — я бы не много дал за наш будущий военный союз с Японией. Для нас он станет обузой. — Зорге исподволь стремился внушить эту мысль своему собеседнику.
— Но в Цоссене придерживаются другого мнения. — Отт говорил о германском штабе вооруженных сил. — Мы сами ищем союзника на Востоке.
— Видишь ли, Эйген, когда нет шнапса, идет и пиво…
— А вот взгляни! — Полковник Отт вынул из сейфа несколько страничек, отпечатанных на машинке, и протянул их Зорге. Это были выдержки из расшифрованных донесений японского военного атташе в Берлине полковника Осима. Рихард не мог читать уж слишком внимательно, только пробежал глазами и отдал. Но для него и этого было достаточно.
Полковник Осима докладывал в генеральный штаб о том, что к нему явился офицер связи германских вооруженных сил и передал ему личную идею Риббентропа — заключить оборонительный союз между Германией и Японией против Советского Союза. Может быть, этим предложением заинтересуется японский генеральный штаб — теперь Квантунская армия стоит на советской границе.
Осима запрашивал, что думает по этому поводу генеральный штаб.
Начальник генерального штаба ответил в Берлин, что военное руководство Японии не возражает против идеи Риббентропа, но желает изучить и уточнить некоторые вопросы и для этой цели направляет в Берлин подполковника генштаба Вакамацу.
Было еще сообщение о прибытии Вакамацу в Берлин и его встрече с Бломбергом — военным министром Германии.
В конце полковник Осима докладывал, что в связи с заключением советско-монгольского пакта о взаимопомощи германская сторона считает целесообразным вести дальнейшие переговоры по дипломатической линии, придав договору форму антикоммунистического пакта.
— Что ты на это скажешь? — спросил Отт.
— То же, что прежде, — в Берлине недооценивают силы
— Но не могу же я сказать это фон Бломбергу!
— Не знаю, — пожал плечами Зорге. — Это я говорю тебе, а не Бломбергу…
— Возможно, ты и прав, — в раздумье произнес Отт.
Теперь доктор Зорге мог свести концы с концами в тех разрозненных сведениях, которые приходили к нему раньше. Понятной стала и последняя фраза штабного офицера: «Теперь это не наша забота». Генеральный штаб передавал свои функции в переговорах министерству иностранных дел.
Одзаки и Зорге долго обсуждали, почему все так получилось. Они пришли к выводу, что прямые военные переговоры между генеральными штабами Японии и Германии были прерваны в связи с подписанием советско-монгольского договора. В самом деле, теперь Квантунская армия не сможет уже создать военный конфликт в Монголии по образцу «мукденского инцидента». Конфликт на ее границах сразу же вызовет соответствующую реакцию в Советском Союзе. Теперь Японии и Германии нужен был более гибкий, дипломатический договор. Таким договором мог быть антикоминтерновский пакт — внешне против «мирового коммунизма», а фактически против Советской страны.
Эти тайные замыслы удалось раскрыть. Под антикоминтерновским пактом скрывался военно-политический сговор, таивший в себе серьезную угрозу для Советского Союза. Дальнейшие события подтвердили этот вывод. Позже Зорге писал:
«С самого начала, как только я узнал, что рассматривается какой-то вариант пакта, я понял, что немецкие правящие круги и влиятельные японские военные руководители хотели не просто политического сближения двух стран, а самого тесного политического и военного союза.
Задача, поставленная мне в Москве, — изучение германо-японских отношений, теперь встала в новом свете, поскольку не было сомнения, что главным, что связывало две страны в то время, был Советский Союз, или, точнее говоря, их враждебность к СССР. Поскольку я в самом начале узнал о секретных переговорах в Берлине между Осима, Риббентропом и Канарисом, наблюдения за отношениями между двумя странами стали одной из самых важных задач моей деятельности. Сила антисоветских чувств, проявленная Германией и Японией во время переговоров о пакте, была предметом беспокойства для Москвы».
Дальнейшие наблюдения за подготовкой антикоминтерновского пакта легли на плечи Одзаки. Он завоевывал все большее доверие в правительственных кругах, сблизился с влиятельными людьми, среди которых были принц Коноэ, ставший в дальнейшем японским премьер-министром, принц Сайондзи — внук старейшего члена императорского совета Генро, секретарь правительственного кабинета Кадзами Акира, с которым Ходзуми учился в Токийском университете.
Стояла осень — пора хризантем, когда Одзаки приехал к секретарю кабинета посоветоваться относительно своей статьи для «Асахи».
— По сведениям, которыми я располагаю, — сказал Одзаки, — переговоры в Берлине ни к чему не привели. Не так ли?
— Одзаки-сан, — вежливо и снисходительно улыбнулся Кадзами, — оказывается, и вы не всегда проницательны! Как раз наоборот, скоро мы будем свидетелями международной сенсации номер один. Переговоры не только не прерваны, но уже готов полный текст договора, и не дальше как завтра его обсудит Тайный совет… Сейчас это уже не является особой тайной. Мы не сообщаем об этом в печати только из тактических соображений. Опубликование пакта может помешать подписанию рыболовной конвенции с русскими. Лучше, если они ничего не будут знать до того, как подпишут конвенцию… Только поэтому газетам запрещено печатать информацию об антикоминтерновском пакте.