Человек, для которого не было тайн
Шрифт:
Разговоры о секретном пакте возникали и на «средах» в кружке «любителей завтраков» принца Коноэ. Здесь Одзаки высказывался еще более сдержанно, он только привел как-то старую японскую пословицу: «Никогда не торопись сказать „да“ и не спеши верить тому, что говорят…»
Принц Коноэ любил пословицы, сказанные ко времени. Напоминание Одзаки ему понравилось.
В Тайном совете, председателем которого был теперь Коноэ, мнения тоже разделились.
…Дела у германского посла в Токио шли не блестяще. Отт не смог убедить японцев принять предложение Берлина, хотя первоначально они целиком поддерживали идею военного соглашения. Премьер-министр в конечном счете отклонил проект
Бои на Халхин-Голе продолжались с переменным успехом. Но японская военщина била в литавры. Успех, полный успех! Генерал Уэда, командующий Квантунской армией, становился героем дня. Военный министр Итагаки охотно давал интервью: русские бессильны перед японской доблестью. Императорские войска имеют численное превосходство. Единственное, что русские сделали правильно, это то, что они заняли оборону на новой границе, куда их заставили отступить — в пески, в овраги. Русским придется признать свое поражение, их войска разгромлены! Японская армия движется по императорскому пути!
Вновь на горизонте появился черноусый атаман Семенов. Он встречался с Уэда, разговаривал о Забайкалье. Его отряды в семьсот сабель стоят на Сунгари, для всех подготовлена красноармейская форма. Отряды готовы перейти советскую границу для диверсионного рейда по Забайкалью.
Эти сведения привез Бранко Вукелич. Он снова ездил в Маньчжурию на места военных событий, был гостем командующего Квантунской армией. Его встретили как старого знакомого, говорили с ним доверительно и откровенно. Вукелич узнал, что, конечно, не все обстоит так, как пишут в газетах: в майских боях, например, японские войска понесли тяжелые потери. И все же — рвутся в бой, размахивают мечами. Это в буквальном смысле слова! Кавалерийский отряд бросился с саблями на русские танки. Бессмысленный фанатизм! Их назвали камикадзе — смертники на конях. Советские войска действительно перешли к обороне. Видно по всему, что конфликт затянется. Но японцы готовят новое наступление, предположительно в конце августа…
Мияги уточнил срок — наступление будет предпринято 24 августа. Из Порт-Артура доставлены тяжелые орудия, говорят, перед ними не устоит никакая оборона.
В те дни Макс Клаузен работал с предельной нагрузкой, он почти ежедневно выходил в эфир, но для этого должен был совершать долгие, утомительные поездки за сотню километров от города на побережье, и каждый раз в новое место, чтобы сбить с толку агентов кемпейтай, радиотехников из пеленгационных отрядов. Он вызывал Висбаден, выстукивал на ключе группы цифр и через пятнадцать двадцать минут опять ехал в другой район. А здоровье начинало подводить, сдавало сердце, и на лице Клаузена появились болезненные отеки.
Макс упрашивал Зорге разрешить ему почаще вести передачи из дома — рядом казармы гвардейского полка, там у них свои рации, под их прикрытием легче работать, но Рихард был неумолим и разрешал передавать из квартиры только в самых исключительных случаях. Рихард знал, как методически, напряженно японские контрразведчики выслеживают его радиостанцию. Надо быть крайне осторожным. Единственной причиной отступления от правила теперь могла быть только болезнь радиста. А здоровье Макса все больше тревожило Зорге. Он написал в одном из своих донесений:
«У Клаузена сердечный приступ, обслуживает рацию в постели… Макс, к сожалению, страдает столь серьезной болезнью, что нельзя рассчитывать на возвращение прежней работоспособности. Он работает здесь пять лет, а здешние условия могут подорвать здоровье самого крепкого человека. Сейчас я овладеваю его делом и беру работу
Но больной Клаузен все еще стоял на своем посту. Вот уже десять лет в Японии и Китае он был голосом неуловимого таинственного Рамзая, от его имени выходил в эфир и принимал для него задания. Теперь все его последние передачи были посвящены главным образом событиям на Халхин-Голе.
А там, в Маньчжурии, произошло нечто неожиданное. Японские войска готовились к последнему, сокрушающему удару на Халхин-Голе: накапливали силы, подтягивали резервы, артиллерию. Шестая армия сжималась, как пружина, как кобра в песках, чтобы ринуться вперед. Генерал Уэда по указанию генерального штаба подписал приказ и отправил его с офицерами связи, чтобы никто не раскрыл часа и дня наступления. В пакете, прошитом суровыми нитками, опечатанном именными сургучными печатями командующего квантунской группировкой, с предупреждающей надписью: «Кио ку мицу!» — «Совершенно секретно!» — сообщалось только тем, кому надлежит это знать, что во имя божественного императора, с благословения предков, наступление на советские позиции начнется на рассвете 24 августа четырнадцатого года Сева.
Военная тайна была соблюдена. Но вдруг за четыре дня до установленного срока наступления советские войска опередили Квантунскую группировку и сами нанесли ей удар неслыханной силы. Оказалось, что подготовка советских войск к длительной обороне была военной хитростью, позволившей незаметно сосредоточить силы для нанесения удара. Через три дня шестая японская армия, насчитывавшая свыше семидесяти тысяч активных штыков, была окружена и началось ее уничтожение.
И в этот самый день, 23 августа 1939 года, японское правительство постиг еще один удар: Германия подписала договор с Советским Союзом о ненападении. Обе страны обязывались разрешать любые споры мирным путем.
Двойной удар — на военном и дипломатическом поприще, — постигший кабинет Хиранума, потряс всю страну, и правительство было вынуждено уйти в отставку. Ушел в отставку военный министр Итагаки, сместили командующего Квантунской армией генерала Уэда, произошли изменения в генеральном штабе, ушел со своего поста фашистствующий премьер-министр Хиранума, остались не у дел многие другие политические и военные лидеры.
На Халхин-Голе шестая японская армия потеряла около шестидесяти тысяч убитыми, ранеными, попавшими в плен. Советско-монгольские войска захватили много боевой техники, сбили около двухсот самолетов. Такова была цена авантюры, подготовленной кликой милитаристов. Но и теперь они не хотели сдаваться — кричали об о гпоре — Советской России, которая несомненно использует свой успех и пойдет на Маньчжурию. Надо вооружиться, мобилизовать нацию! В японском генеральном штабе проходили непрерывные совещания.
Но оказалось, что русские вовсе не помышляют как-то использовать свой военный успех. Они восстановили монгольскую границу, и только. Японские милитаристы лишились возможности подогревать военную истерию.
А черные тучи все плотнее затягивали горизонт. 1 сентября 1939 года нападением фашистской Германии на Польшу началась вторая мировая война.
Группе Зорге все труднее становилось переправлять Центру информацию с помощью курьеров — микропленку, отчеты, большие донесения — все то, что не представлялось возможным передать с помощью радио. Война в Китае, захватившая громадную территорию, нарушила линию связи через Шанхай. Следовало придумывать что-то новое, открывать другие пути. И Рихард решил использовать для этого… немецкую курьерскую связь. Идея была фантастическая, но почему не попытаться? Как-то посол Эйген Отт сказал ему сам за послеобеденным кофе.