Человек-Хэллоуин

Клегг Дуглас

— Я столько раз ткнул в нее ножом, приятель, что она была вся скользкая, когда я ее обнял, — прошептал Вэн. Потом в изнеможении взял еще банку пива и опустился на причал. — Что же, черт побери, мне теперь делать?

Дэл, взвесив возможные варианты, пожал плечами.

— А что ты сделал с телом?

Вэн, не успевший проглотить пиво, выплюнул его.

— Твою мать!

2

Алан Фэйрклоф долго поднимался по лестнице. Держа в руке утренний стакан с виски, он выглянул в окно, выходящее на конюшни. Как хорошо быть живым

через две тысячи лет после пришествия Бога, как хорошо быть живым, когда вот-вот наступит Эра Духа.

Входя в спальню на втором этаже, он ощутил привычное волнение. Разрастающийся жар в чреслах. Прилив молодой энергии в мышцах. Крауны все эти годы обеспечивали его непрерывным потоком юношей и девиц, что пробудило в Фэйрклофе его минотавра. Ему нравилось боксировать в паре с каким-нибудь атлетическим юношей, молодым человеком, которому казалось, что он в любой миг может выбить дух из престарелою негодяя, пытающегося ударить его.

Но Фэйрклоф от души наслаждался спортом. Он позволял мальчишке ударить себя разок-другой, а потом сам обрушивал на него град тумаков. Сбитый с толку юнец не понимал даже, что происходит, к чему все это ведет. Даже не догадывался, какая сила разрастается в Фэйрклофе, с каким удовольствием его литой кулак превращает лицо партнера в месиво. А девчонки! Как он мучил их, просто прижимая к полу и не делая ничего, только проводя острым лезвием по гладкому лбу.

Убийство было ему неинтересно.

Юнцам платили и отправляли восвояси. Мелким мошенникам и потаскухам платили достаточно за право испытать чувствительное прикосновение Фэйрклофа.

И этот парень, мальчишка, этот Вэн Кроуфорд, который исполнил священный обряд, который пролил невинную кровь агнца…

Который, не сознавая того, начал работу богов…

Он будет восхитителен.

Его боль будет, словно церковное вино.

«Чтобы познать свет Бога, нужно сначала познать тьму».

Алан Фэйрклоф открыл дверь в спальню и увидел пропитанные кровью простыни там, где Вэн пролежал ночь, и кровавые следы, ведущие к окну.

За окном он заметил алые пятна, тянущиеся по мощеной дорожке.

— Проклятие!

Фэйрклоф поставил стакан на подоконник.

— Он вернется, — сказала Диана, когда через минуту фэйрклоф слетел по лестнице, изрыгая проклятия. — Он слишком сильно нуждается во мне. Ему необходимо то, что у нас есть. Я знаю его уже вдоль и поперек. Он снова захочет меня.

3

И ее слова подтвердились всего через несколько минут.

Подняв глаза, Диана увидела в окне то, что сначала показалось ей каким-то чокнутым клоуном: волосы всклокочены, лицо белое с обведенными красным глазами и носом. Вэн. Он плакал. Он сгорал дотла от нестерпимого желания. Он жаждал. То, что он получал от нее, было похоже на наркотик, и теперь ему требовалась доза.

Она перегнулась над раковиной, чтобы немного приоткрыта окно.

— Прошу тебя, — взмолился Вэн. — Нам необходимо поговорить. Впусти меня.

4

Вэн жаждал ее невыносимо. Вдали

от Дианы он чувствовал себя слабым и разбитым, а рядом с ней… когда дышал тем же воздухом…

Было такое чувство, будто его мозг воюет сам с собой. Кровь капала с головы, застилая глаза, когда он вошел в прихожую. Дом, как всегда, стоял полутемным, будто Крауны не хотели, чтобы в их убежище было слишком светло.

Вэн стер кровь со лба. Он ощущал, что горит лихорадочным огнем.

«Паршивая сука! Надо же, что она со мной сделала! Она отправила меня в ад! Чертова потаскуха! О господи, что же она со мной сотворила!»

Он посмотрел на свои ладони. Кровь бурлила и лавой выплескивалась из ран, текла по ладоням, капала с пальцев. Фонтаны, хлещущие из стигматов. Вэн обеими руками держался за зеркало. А там отражалось не лицо, а маска. Маска, расползающаяся, как бумага, а под ней живой желтый жир. Что-то непрестанно болтающее и плюющееся, словно существо, состоящее сплошь из сплетенных нервов.

«Это же я!

Это же, мать твою, я сам!»

Он закричал и заколотил кулаками по стене.

— Нет! Ты не имеешь права так со мной поступать, сука долбаная!

Диана вышла в прихожую. Протянула руку, зажгла свет — и утренние тени исчезли.

Он ожидал, что при свете дня увидит вместо нее чудовище.

Но она не была чудовищем. Она и сейчас была прекрасна, слишком хороша, слишком порочно прелестна: распущенные волосы падают на плечи, глаза лучатся солнечным светом. На ней было красивое снежно-белое платье, подчеркивающее линию бедер. Разве она не понимает, что сделала с ним? Наверное, она даже не ложилась Спать, но выглядит все равно потрясающе.

— Ты даже не попрощался, Вэн Гробфорд, — произнесла она.

Разве она не видит того ада, в котором он сгорает? Разве она не ощущает боли, которая обволакивает его аурой?

— Я чуть было не позвонила в полицию, — добавила она.

— Ха! — засмеялся он, хлопая в окровавленные ладоши. — Вот здорово-то!

— Посмотри на себя, — продолжала она, понизив голос, — врываешься в дом, явно не в себе, весь в крови, от тебя разит сырым мясом.

Она сделала шаг вперед, и он увидел то, что видел в темноте прошедшей ночью, то, что каким-то образом поработило его разум, то, что казалось ему неуместным, потому что когда он смотрел на нее, он видел уже не женщину по имени Диана Краун, а некое темное существо с золотистыми, горящими огнем глазами…

И тут он вспомнил все, что видел, все, что начисто стерлось из его мозга за последний месяц, с того момента, когда он впервые увидел ее, все то, что каким-то образом таилось в его разуме, слишком страшное, чтобы осознать это…

— Ах ты паршивая сатанистка! — заорал он. — Это ты заставила меня прошлой ночью! Что у тебя в часовне? Тварь из самого ада? О господи, я отправлюсь из-за тебя в ад! Это ты обрекла меня на адские муки!

Вэну показалось, что он слышит у себя за спиной быстрые шаги, но когда он обернулся, чтобы посмотреть, кто-то как следует врезал ему по челюсти.