Человек и его окрестности
Шрифт:
— Ребята, Бочо не видели?
— Нет, а что?
— Он мне нужен. Он иногда здесь подхалтуривает.
— Нет, его здесь не было. Он, наверное, на пляже халтурит.
Женщина присела на место краснорубашечника. Тот продолжал лениво махать своей пламенной рубашкой. Чувствовалось, что он не верит в эту затею.
— Наташа, это правда, что вы с Бочо открываете кофейню? — спросил один из ребят.
— Правда. Закажи мне кофе, Даур.
Тот молча встал и пошел заказывать кофе.
— Папа мой дал нам деньги, — сказала юная женщина и, протянув
— Конечно, — в один голос сказали оба приятеля. А потом один из них добавил:
— Спокуха, Наташа. Если Бочо будет хозяином кофейни, народ отсюда попрет туда. Люди будут платить деньги только за то, чтобы послушать его хохмы. Твой муж любимец города. Можешь им гордиться.
— Да, но, — сказала юная женщина и посмотрела в коляску, — пора серьезным стать. Тридцать лет, двое детей, а у него все хохмы на уме.
Тот, что пошел за кофе, принес чашечку дымящегося напитка и осторожно поставил перед женщиной.
— Спасибо, Даур, — сказала молодая женщина, взяв чашечку, осторожно отхлебнула. — У нас будет кофе лучше, — сказала она.
Раздался шум приближающегося глиссера. Пламя рубашки у того, что стоял в конце «Амры», заметалось в руке как от ветра.
— У вас будет лучшая кофейня в городе! — с пафосом сказал тот, что с ней разговаривал. Он тоже явно услышал шум приближающегося глиссера.
— Лучшая не лучшая, будем стараться, — сказала молодая женщина и снова отхлебнула из чашечки.
— Весь город будет ходить только к вам! — восторженно сказал тот, что с ней разговаривал. — Послушать Бочо — лучшего кайфа не надо!
Шум глиссера приближался. Пламя рубашки металось как под ураганным ветром.
— Он слишком старается всем понравиться, — рассудительно сказала женщина, — так тоже нельзя. Надо больше семье внимания уделять.
Шум глиссера нарастал. Тот, что махал рубашкой, теперь, казалось, горящей головешкой отбивается от дикого зверя. Женщина что-то почувствовала и посмотрела в сторону моря. Но, видимо решив, что глиссер ее мужа не единственный в бухте, перевела взгляд на коляску.
— Все ребята знают, что Бочо верный муж! — воскликнул ее собеседник. Он не гуляет.
— Попробовал бы, — грозно сказала юная женщина, снова прислушиваясь к шуму глиссера и как бы отчасти обращаясь к нему.
Шум глиссера с визгом смолк у самой пристани «Амры». Пламя рубашки бессильно повисло на руке сигнальщика.
— Город гордится твоим мужем! — в отчаянии крикнул тот, что успокаивал жену Бочо.
В это время голова Бочо появилась над перилами «Амры». Не замечая жены, он весело крикнул:
— Девушки, где вы?
Несколько девушек подбежало к нему. Жена его, чуть пригнувшись, замерла за столом. Теперь это была юная пантера перед прыжком. Дав девушкам добежать до мужа, она взвихрилась и полетела в его сторону, крича:
— Какие тебе девушки, подлец!
Разметав девушек, она схватила мужа за волосы
— Ты что? Ты что? Я работаю! Я зарабатываю на детей! — доносился его растерянный голос.
— «Девушки, где вы?» — с презрением передразнивая его, кричала она, продолжая дергать его за волосы, словно пытаясь с него снять скальп. Наконец подбежавшие ребята разняли их и подвели к своему столику.
Вид у Бочо был растерянный. Волосы уцелели, но были всклокочены.
— Ишачу целый день на семью, и вот тебе благодарность, — сказал он, усаживаясь.
— Тогда при чем тут девушки, — всё еще тяжело дыша, грозно посмотрела на него жена, — что они, платят больше? Ты что, сутенер?
— Ладно, Наташа, успокойся, — сказал тот, что и до этого ее успокаивал.
Он взял ее за руку и усадил рядом с собой.
— Слушай, человеку тридцать лет. Двое детей, — сказала она усаживаясь, но всё еще доклокатывая, — а он только и знает: «Девушки, где вы?»
— Ладно, Наташа, выпьем по кофе, и успокойся, — сказал тот, что и до этого ее успокаивал, — тебе ли ревновать? Ты же красавица!
— Не в этом дело. Мне надо в поликлинику, я не могу на третий этаж поднимать коляску. Пришла за мужем, а он: «Девушки, где вы?»
— Оставила бы коляску внизу, — сказал Бочо, уже весело озираясь, своим поведением ты мне портишь бизнес.
— «Оставила бы внизу», — повторила она насмешливо. — Сопрут такие, как ты. Вставай, пошли.
Неожиданно она сама встала, достала из коляски гребенку, подошла к мужу и стала причесывать его.
— Такая красавица и такая ревнивая, — элегически заметил тот, что ее успокаивал.
— А ты что заладил: «красавица, красавица»! — сказал Бочо, явно наслаждаясь под гребенкой жены, как под струей теплого душа. — Наверное, пока меня здесь не было, ты ей назначил свидание. Жене друга назначил свидание! Какие нравы! А я еще хотел доверить тебе готовить в нашей кофейне чебуреки. Тому, кто назначает свидание жене друга, нельзя доверять чебуреки.
Все рассмеялись.
— Будешь так себя вести, — сказала жена, дочесывая его гребенкой, может, кто-нибудь и назначит свидание. Пошли, пошли, у нас времени нет. Чао, ребята.
Бочо встал. Он заглянул в коляску и сказал:
— Наследник лучшей кофейни Мухуса. Он спит, а ему уже бабули капают.
Бочо взялся за ручку коляски, и они пошли. Как только они скрылись из глаз, ребята стали высмеивать краснорубашечника.
— Бочо летит на глиссере, а он машет рубашкой. Тоже мне матадор, сказал Даур.
— А что я должен был делать? — ответил тот, смахивая пальцем невидимую пылинку с рубашки, хотя он ее так натряс, что на ней не могла остаться ни одна пылинка.
— Ты должен был бросить ее в воду. И тогда Бочо понял бы: случилось что-то ужасное, раз ты бросил в воду свою рубашку.