Человек и мир в философии Артура Шопенгауэра

Чанышев Арсений Николаевич

* * *

В связи с выходом в свет первого тома своего основного произведения Шопенгауэр писал его издателю Фр. А. Брокгаузу: "Мой труд является... новой философской системой, причём новой в полном смысле слова: не подновленное изложение уже существующего, но ряд самым тесным образом связанных между собой мыслей, никогда прежде не приходивших ни в одну человеческую голову" *. (Сам Шопенгауэр понимал под абсолютной новизной своей философии попытку "объяснить мир из человека", увидеть мир как нечто живое и осмысленное, нравственно ценное. ) Однако большая часть тиража, как и опасался Брокгауз, пошла в макулатуру. Вплоть до начала 50-х гг. прошлого столетия создатель новой философской системы известен в Германии не столько как философ, сколько как сын писательницы Иоганны Шопенгауэр.

Вслед

за провалом книги** последовало фиаско в преподавательской деятельности. В 1820 г. Шопенгауэр занимает место доцента в Берлинском университете. Встреча с Гегелем в марте того же года при пробном чтении лекции - "О четырех различных видах причин" - послужила началом их продолжительной вражды. Гегель отнесся к Шопенгауэру с полным пренебрежением; последний же неустанно боролся против "шарлатана" (как он называл своего противника) и его "философии абсолютной бессмыслицы". Самонадеянно назначив время своих лекций на те же часы, что и у Гегеля, Шопенгауэр остался без слушателей.

* Idid. S. 39.

** Шопенгауэр с надеждой ждал отзыва Гете, но таковой оказался весьма разочаровывающим: ни слова о главном, философском содержании книги. Адель Шопенгауэр в письме брату сообщала в феврале 1819 г.: "В этой книге ему (Гете.
– А. Ч. ) понравились прежде всего ясность изложения, стиль, хотя язык, на его взгляд, и отличается сильно от общепринятого, - так что нужно привыкнуть к тому, как ты предлагаешь называть вещи. И если знать, что лошадь следует называть cavallo, а бога - dio или как-нибудь еще иначе, то читать будет удобно и легко" (Цит. по: Abendroth W. Arthur Schopenhauer... S. 64).

В более поздние берлинские времена (1825-1831) книга Шопенгауэра так и осталась незамеченной, его новая попытка чтения лекций потерпела провал, сорвались и планы работы в других университетах.

Затем он бежит от холеры, жертвой которой суждено было стать Гегелю, и окончательно обосновывается во Франкфурте-на-Майне (1833). В это время появляются высказывания Шопенгауэра, в которых он противопоставляет себя своей эпохе. Философ живет лишь своим основным произведением, он пишет и объединяет дополнения ко второй части первого тома в самостоятельный текст, который выходит в 1836 г. под названием "О воле в природе".

Артур Шопенгауэр перешагнул рубеж своего пятидесятилетия, когда на его долю выпал первый успех. Конкурсная работа "О свободе человеческой воли" (1839) была удостоена премии Королевского норвежского научного общества; однако другая работа "Об основании морали" (1840) осталась незамеченной; равным образом не привлекла внимания и книга, объединившая оба сочинения по этике под одним названием "Две основные проблемы этики" (1841); такая же участь постигла дополнительный, второй том основного произведения (1844). Жизненный горизонт А.Шопенгауэра замыкается. Почти никаких новых знакомств и мест за последние 30 лет его жизни. Отвергнутый миром, он принципиально стоит в стороне от событий своего времени, не участвуя также и в текущей философской жизни - никак не реагируя на резонанс, вызванный именами Л.Фейербаха, Б.Бауэра, А.Руге, Д.Штрауса и других. В результате (особенно после событий революционного 1848 г., отношение к которым он выразил словом "бунт", назвав действия восставших "предательством по отношению к приобретенной с трудом безопасности"* в революционной и прогрессистски настроенной среде складывается определенное, остро неприязненное отношение к Шопенгауэру: говорят о "бездеятельной созерцательности" его философии, о "парализующем, враждебном культуре пессимизме", о "реакционности" и т. п. В конце концов его начинают воспринимать как экстравагантного пришельца из XVIII столетия; его склонность к жестикуляции, к разговорам с самим собой, пудель, сопровождающий его в уединенных прогулках, нелюдимость и другие странности служат почвой для многочисленных анекдотов **.

* См: Schopenhauer Arthur: Welt und Mensch / Auswahl aus dem Gesamtwerk von A. Hubscher. Stuttg., 1976.S.8.

** Поселившись в сорокапятилетнем возрасте во Франкфурте-на-Майне, Шопенгауэр до конца своей жизни ведет уединенную, почти отшельническую жизнь, отгородившись от мира с его беспокойством, шумом и суетными требованиями, проводя свой день за реализацией

накопленных прежде идей, упражняясь в игре на флейте, читая книги, преимущественно "образцовые" произведения на языке оригинала (итоговый состав его библиотеки - 1375 томов). Понемногу старея и, наконец, состарившись в одиночестве, тем более ощутимом, что под конец жизни рядом с ним не остается никого, кто бы знал его с юных лет, в последние годы своей жизни он регулярно появляется на людях только за табльдотом в "Английском дворе", где "показывает" себя любопытствующим. "Когда я впервые увидел Шопенгауэра, - сообщает один путешественник, встретивший его именно в этом месте в 1859 г., - ... он был уже глубоким стариком. Живые голубые глаза, тонкие губы, которые оживляла чисто сократовская усмешка, широкий, обрамленный с двух сторон совершенно седыми волосами лоб придавали его одухотворенной и одновременно язвительной физиономии отпечаток изысканного благородства. Одеяние, прическа, белоснежный галстук делали его похожим на старца эпохи Людовика XV; его манеры были манерами человека, принадлежащего хорошему обществу... В разговоре характерная для него оживленная жестикуляция часто становилась весьма резкой. Ему было свойственно расцвечивать ткань своей местами грубовато звучащей немецкой речи блестящими латинскими, греческими, французскими, английскими и итальянскими арабесками. Присущие его беседе краткость, остроумие, обилие цитат и добросовестность в деталях делали незаметным проведенное с ним время" Щит.по: Abendroth W. Arthur Schopenhauer... S.120).

И вместе с тем, начиная с 1851 г., после выхода в свет работы "Парерга и паралипомена" ("Примечания и дополнения"), ее автор приобретает все увеличивающуюся известность; особой популярностью пользуются "Афоризмы житейской мудрости", одна из частей "Парерги". О нем начинают говорить и писать, выходят юбилейные публикации, создаются его портреты, появляются биографии. Шопенгауэр охотно принимает все эти выражения признания, но одновременно говорит о "комедии своего успеха": ведь все, что он написал после первого тома

"Мир как воля и представление", было лишь дополнением к нему или его популяризацией; с момента опубликования основного произведения шопенгауэровское мировоззрение практически не изменялось. Чувство духовного одиночества не оставляет мыслителя и тогда, когда Р.Вагнер, начав работу над оперным циклом "Кольцо нибелунга", посвящает Шопенгауэру поэтическую часть этого произведения (1854). "... Круг современников для меня слишком велик, если я должен обращаться к ним всем, слишком мал, если - к тем, кто меня понимает", - замечает Шопенгауэр. Он признается: "Порой я говорю с людьми так, как ребенок со своей куклой: он... знает, что кукла не понимает его; но... он получает радость от общения" *.

* Schopenhauer Arthur: Welt und Mensch... S.218.

Шопенгауэр умер 21 сентября 1860 г. Похоронен на главном городском кладбище Франкфурта-на-Майне.

* * *

Шопенгауэр, как и его современники-представители послекантовского идеализма, претендует на создание абсолютного мировоззрения, философии, способной дать решение проблемы бытия, разгадать его тайну, - и обращается ко всему человечеству: "Не современникам, не соотечественникам - человечеству передаю я ныне законченный труд свой в уповании, что он не будет для него бесполезен..."**.

** Мир как воля и представление. Т. I.
– Наст. изд. С.43.

И все же шопенгауэровская философия, находясь в русле основных духовных тенденций начала XIX столетия (в частности, обращаясь непосредственно ко всему человечеству), одновременно сознательно противостоит им. Под абсолютным мировоззрением Шопенгауэр понимает отнюдь не систематизирующую научную картину мира, как равным образом нет у него речи о поглощении жизни отдельного человека логически необходимым самодвижением "идеи". Хотя для него, как и для Фихте, Шеллинга, Гегеля, наисущественнейшее значение имеет преодоление противоположности между субъектом и объектом, идеальным и реальным, свободой и необходимостью, он считает, что обычному человеку, не-философу, для достижения этого отнюдь не необходимо возвышаться до уровня философского мышления. "Великие истины рождаются в сердце", - повторяет вслед за Вовенаргом Шопенгауэр***.