Человек играющий

Зинчук Андрей Михайлович

Душная. Влажная. Враждебная.

Я не услышал, а скорее почувствовал чьи-то шаги: под скалой, там, где выступала из воды подушка песка, кто-то ходил. Я взял фонарь и осторожно поднялся.

А потом аккуратно, так, чтобы ни один камень не сдвинулся с места, спустился к морю. Света фонаря хватило на то, чтобы разглядеть нечеткий уже след босой ступни у самой воды. Слева и справа от него следов не было. Значит, тот, кто тут прошел, уйти мог только за скалу, влево от бухты: справа на воде плясали отсветы костра, и скала поднималась из моря вертикально.

Я прислушался:

слева за выступом скалы чуть слышно плеснулась вода. Потихоньку переставляя ноги, я двинулся вдоль берега, держась за скалу. Бесполезный теперь фонарь мешал, я сунул его в расщелину и, помогая себе второй рукой, пошел быстрее. Впереди негромко булькнуло - следовательно, я двигался в правильном направлении. Но расстояние между нами не сокращалось. Я заторопился, сделал неловкий шаг, поскользнулся и рухнул в воду, подняв шум и больно ударившись коленкой о камень. За скалой раздалась очередь всплесков, и все стихло. Я разозлился, плюнул с досады и с шумом двинулся вперед.

– Ты зачем полез в вольер?
– послышался впереди негромкий мужской голос. Я побежал...

За скалой начиналась наша бухта. Я заглянул в хибару - никого. Значит, послышалось? Неблагополучно было и наверху у костра: консервную банку кто-то с места сдвинул, что ли? Чапа поднялась навстречу.

Вид у нее был беспечный. "Чего ты мечешься?
– спрашивали ее глаза.Все в порядке, никого нет".

Но в том-то и дело, что кто-то был. Я его чувствовал. Кожей. Нюхом. Спиной. Я обернулся: передо мной стоял Лот.

– Ты зачем за мной следишь?
– спросил он и, пока я, хватая ртом воздух, приходил в себя, заговорил опять: - Я давно заметил, что ты за мной следишь.

Зачем ты бегаешь по острову? Что тебе нужно?

Единственное, что я мог в тот момент сделать, это схватить его за рукав.

– Чего ты цепляешься!
– с непонятной злостью брат отпихнул мою руку.

– Лот!..
– вскричал я.- Когда ты приехал? Я не слышал!..

– Что?! Что ты сказал?!
– Лот начал меня трясти.- Очнись, слышишь, сейчас же очнись! Ты бредишь!.. Разве ты не помнишь, я вернулся вчера!..

– Вчера?! Но ведь это неправда!

– Правда.

– Лот!.. Как же ты мог вернуться вчера, ведь тебя вчера не было!!!

– Где же, по-твоему, я был целый день?

"ЛОТ РАССКАЗАЛ, ЧТО ВЧЕРА ВЕЧЕРОМ, КОГДА Я ЗАСНУЛ ПОД МАЯКОМ, ОН ПОДГРЕБ К ОСТРОВУ (ЕЩЕ УДИВИЛСЯ, ЧТО Я ЕГО НЕ ВСТРЕЧАЮ), ОТЫСКАЛ МЕНЯ И НЕ МОГ ДОБУДИТЬСЯ. ВО СНЕ Я НЕСКОЛЬКО РАЗ ПОВТОРИЛ: "ПОГОДИ, НЕ УХОДИ, Я ВЕДЬ НЕ ДОГОВОРИЛ..."

Потом Лот рассказал о поездке. Собственно, рассказывать было нечего. На буровой стоял большой насос, и была это не буровая, а вышка для перекачивания нефти на материк. Мы долго спорили, но так и не выяснили, куда делся вчерашний день.

В свете умиравшего фонаря, который я вытащил из расщелины, след под маяком обнаружен нами не был.

Его смыло. Зато пляж был заляпан следами так основательно, будто кто-то тут танцевал дьявольский танец.

Ни мне, ни Лоту следы не принадлежали. Они были маленькие, с четко вдавленными пятками.

"НОЧЬ ПРОШЛА ОТНОСИТЕЛЬНО СПОКОЙНО. ПРАВДА, ЛОТ ВО СНЕ КРИЧАЛ".

"КРИЧАЛ

ТЫ".

Несколько записей неразборчивых (дневник побывал в воде), и далее с большими пропусками можно прочесть:

"...НАЧАЛИСЬ ГЛАВНЫЕ ПЕРЕМЕНЫ. ХОТЯ ТУТ РАЗВЕ РАЗБЕРЕШЬ, ЧТО НА САМОМ ДЕЛЕ ГЛАВНОЕ? ...ПОГОДА ИСПОРТИЛАСЬ. БРАТ ОПЯТЬ ОТПРАВИЛСЯ К МАЯКУ. ПОХОЖЕ, ЧТО С ЗАПАДА ИДЕТ ШТОРМ - МОРЕ ДО ГОРИЗОНТА ПОКРЫТО ВОЛНАМИ, КАК БРОНЕЙ. СОЛНЦЕ БЛИСТАЕТ НА ВОЛНАХ, КАК НА ЧЕШУЕ ИСПОЛИНСКОГО ДРАКОНА... САМОЕ НЕПОСТОЯННОЕ В МИРЕ - ЭТО МОРЕ. НА НЕГО МОЖНО СМОТРЕТЬ ЧАСАМИ. ОБО ВСЕМ ЗАБЫВАЕШЬ... ВИДИШЬ ОТ КРАЯ ДО КРАЯ. А ЦВЕТ ОТ ПОЧТИ ЧЕРНОГО ДО ГОЛУБОГО... ВОЛНЫ БЕГУТ МИМО ОСТРОВА ПЛОТНОЙ СТАЕЙ...

Я ВСЕ-ТАКИ УГОВОРИЛ ЛОТА... ПО НЕБУ НЕСЕТСЯ ТЕМНАЯ И РВАНАЯ СЕТЬ ТУЧ..."

От этого дня в памяти осталось несколько разрозненных эпизодов. Мы сидели на берегу, как и в первый день после приезда. По острову гулял ветер. В отдалении компания кроликов затеяла веселую чехарду. Через весь остров, торопясь к морю, ползли разноцветные ужи. Над маяком дралась стая чаек. Откуда они успели налететь? Сыпались вниз белые перья и пух. Чапа поднялась и пошла к воде. "Чапа! Чапа!" - не слушается. Бог с ней! Сколько перьев... Вон и еще одна стая.

Откуда все-таки они летят? Против солнца ничего не видно. К морю нас сопровождала Чапа. Когда до берега оставалось метров тридцать, из-за скалы вышел ребенок, которого мы с Лотом видели у старика, и спотыкающейся походкой молча прошагал мимо. Я вбежал на скалу и увидел еще двух человек. Они также заметили меня, остановились, и один из них, старший, махнул мне рукой, после чего они продолжили путь. В пожилом человеке, издалека махнувшем мне рукой, я с ужасом узнал нашего с Лотом отца.

Я стоял и смотрел, как они идут в мою сторону.

Видел, что у Лота обгорело плечо комбинезона, а у отца расшнуровался ботинок. Потом вдруг раздалось низкое гудение, словно где-то набирали энергию огромные конденсаторы, как в кинотеатре, включился звук, и кинолента жизни начала раскручиваться перед моими глазами: я увидел себя рядом с братом в роскошном белом автомобиле, который мчался по не просохшему еще утреннему шоссе.

– ...Держи себя посолиднее. Синюю папку не забыл?
– говорил Лот, не отрывая взгляда от дороги и чуть поигрывая рычагом переключения передач.Особенно с речью не тяни, но и не глотай фраз. Цветы сразу же отдай девочкам. Увидишь, там будут красивые девочки...

Из-за поворота набежал и унесся назад большой щит с надписью на немецком языке: "ГАМБУРГ".

Вдруг шоссе ушло вбок, как это бывает при автомобильной катастрофе, мелькнуло что-то наподобие склейки, какие, если приглядеться, можно разглядеть при демонстрации любительского фильма, и очертился фюзеляж занесенного снегом самолета, цепочка голубых следов за горизонт.

– ...Нужно первому заметить, что ты уже стал смешон,- говорил отец Лоту. Они все так же продолжали идти в мою сторону.- Только в старости начинаешь это как следует понимать. А так всю жизнь живешь дурак дураком. А что потом? Но только человек не умирает. В этом все дело. Или, если хочешь, смысл.