Человек из Кемерово
Шрифт:
Наверное, я бы и не связывался с местной бандитской шушерой, но большую часть заказов на оценку разных дорогих безделушек приносили именно из этого района. И за решение специфических проблем тоже платили щедро и без задержек. Поэтому в друзья не набивался, но и презрительно за общим столом морду лица не морщил. Учитывая, как я заработал большую часть капитала, не так далеко ушел от обитателей района.
* * *
Больше всего мне нравится, как разные противоборствующие силы в городе умудряются договариваться между собой. Например, настоятельница монастыря пыталась всячески
Одно время монастырские даже жалобы на таверну писали. Типа — кабак вонючий, центр разврата и шлюхи на крыльце табунами толпятся. После пары проверок народ сообразил, откуда ветер дует и проблему решили кардинально. Теперь кому женский пол нужен, сразу в ближайшие штольни под курганами едут. Там даже вход отдельный, со стороны Солнечного кладбища. Окна поменяли и пьяные вопли больше наружу не вылетают. Кроме того, серьезные люди скинулись, помогли с ремонтом куполов. Ну и самым отмороженным еще раз объяснили, что девушки для развлечений вон там. А эти в серых платьях — они делом полезным заняты. Огурчики и помидорчики выращивают в теплицах. И продают на крохотном рыночке прямо у входа в святую обитель. Кому лень в город тащиться — милости просим. Цены почти не кусаются. Благословение — бесплатно для всех желающих.
До места я доехал на частнике. «Москвич» поскрипывал всеми сочленениями, но потертая обивка салона была чистой, кислятиной не воняло. И невысокий дядька со шрамом над правой бровью музыку приглушил, как только я сел внутрь. С разговорами не лез, перебегавших дорогу пешеходов не давил. Не удивлюсь, если на днях на проповедь ходил. Мать Милослава отличается даром достучаться до любой заблудшей души. Особенно если с кафедры что-нибудь скажет, а эхо это все повторит в церкви раз двадцать. Кому с первого раза не дойдет — тому кадилом добавит. Серьезная женщина.
— Спасибо. Ваша деньга, — протянул водителю монету.
— Так нам с гостей старшаков не велено плату брать, — загрустил таксист.
— Ну и вы не плату берете, а пожертвование. На благое дело. На детей или жену, например.
Выбравшись наружу, водрузил цилиндр на место, принюхался к витающим ароматам и неспеша двинул к бетонному крыльцу. Это местная мода — даже если ваш дом собран из навоза и палок, ступеньки обязательно слепят на века. Как и фундамент. Особо ушлые для этого умудряются тяжеленные гранитные блоки использовать. У Андреевки и Осиновки раньше заводы стояли с допусками на производство чего-то очень нехорошего. Маги потом чаны и автоклавы вывезли, а стены без крыш так и остались. Вот эти хозяйства и дербанят потихоньку, еще лет на тридцать как минимум хватит. У кого мозги есть — специалистам платят, те проверяют стройматериалы на возможные проблемы. Я даже несколько раз так подрабатывал. Красной краской мазанул — отметил глыбины с неприятным фоном. Вроде как их конкурентам в чужую губернию продали.
— День добрый, — прикоснулся кончиками пальцев к полям цилиндра.
— Здоровья, — вразнобой ответили трое «расписанных», куривших у входа. Я прошел мимо, заметив, что дверь придержали, не дали закрыться. Знакомо. Если кто-то чужой, то половой даст знак. Троица тут же разойдется в стороны, чтобы проверить территорию на возможную облаву и через
Но в моем случае все куда проще. С легким поклоном бритый налысо мужчина пригласил меня внутрь, затараторив:
— Столик готов, сударь. Горячее будет через пять минут, водочки с ледника не желаете?
— Штоф можно по началу. А дальше как пойдет.
Входная дверь бесшумно закрылась, я двинулся следом за проводником, периодически раскланиваясь с редкими знакомыми. Не моя клиентура, но с некоторыми пересекался, да.
* * *
Когда общаешься с разнокалиберным уголовным элементом, всегда держишь в голове главное: нельзя демонстрировать слабость. Сожрут.
Проблема в том, что и хамить, изображать из себя пуп земли — тоже чревато. Выверт искалеченной лагерями психики — не умеешь заставить себя уважать, значит, о тебя будут вытирать ноги. Поэтому на любое проявление завуалированной агрессии — тут же следует ответ. Иногда чрезмерный.
Меня больше года никак не могли признать равным. Считали, что быть вежливым — глупость. А за глупость надо учить. Но время шло, я старался держать себя в очерченных рамках и никогда не демонстрировал превосходство над обитателями Объекта. И потихоньку, постепенно за мной признали странность. Кто-то даже слух пустил, что я бастард благородных родов, сумевший выжить после покушения. Типа — это из меня впитанное с молоком матери воспитание торчит. В остальном — мужик серьезный. Если что — в рыло.
Положим, в морду я бью не сразу. Сначала объясняю, чем именно недоволен. Но в случае неприятностей точку в драке ставлю последним. Разок даже после возрождения пришлось эту самую точку поставить. И кости ломаю без малейшей жалости. Поэтому — вот мой заказанный столик в небольшом кабинете. Рядом половой с блокнотиком и карандашиком. И никого постороннего.
Я помню бритого. Он работает через сутки за старшего смены. Лично гостей редко встречает. Только тех, в ком блатные так или иначе заинтересованы.
— Что желаете на первое, Илья Найденович?
Еще один крохотный штришок. Орки и гномы отчество обкорнали, им так привычнее. А люди — они с подобным не шутят. Клиент обидеться может.
— А давайте на ваше усмотрение, Егор Ксенофонтович. Но порции чуть поменьше, чем обычно. Много еще дел в городе.
— Тогда борщ на говяжьей косточке, котлетки на пару и сбитень?
— Согласен. Еще зелени чуть и селедочку вашу фирменную к штофу.
Закрыв блокнот, половой смахнул белым полотенцем несуществующие пылинки со стола и добавил:
— К селедке рекомендую еще груздей малосольных. С утра партию прислали, свежайшие.
Кивнул, устраиваясь поудобнее. Значит, у меня обед. И кушать я буду совсем не то, что обычно здесь народ просит. Те, кто удачу обмывает или на тему возвращения домой проставляется, другое заказывает. Капусту квашенную, огурцы кислющие, мясо ломтями с рассыпной картошкой и гречневую кашу с огромными кусками сливочного масла на верхушке. Еда, привычная для сидельцев, разного рода артельщиков и прочих любителей по тайге болтаться тайными тропками. Лишний раз продемонстрировать, как ты уважаешь такую жизнь — традиция. Хорошо, что я не обязан в чужую шкуру рядиться. Хотя водку хрустальной прозрачности пьют все. Мутный самогон на заимках разливают. А тут — с ледничка, чтобы холодным комом вниз по пищеводу ухнула и в желудке уже огненной розой распустилась.