Человек из Кемерово
Шрифт:
Переварив названную сумму, Плоторез засуетился:
— Как делить будем, нах?
— Делить? Прошу прощения, это не мое, — аккуратно закрыв крышку, протянул медальон владельцу. — Это ваше. И теперь, раз вы знаете, что там внутри, наверняка обзаведетесь глазами на затылке. Проигравший в кости бывший хозяин наверняка сильно расстроен. Так что будьте осторожнее. Вот мой гривенник, буду рад помочь вам еще в оценке каких-нибудь интересных артефактов.
Орк осторожно убрал добычу в карман куртки, привстал, затем снова опустился на скрипнувший стул.
— Найденыч-нах, ты точно золотишко не хочешь-врот? Я бы отсыпал-ять. Ходил бы как
— Я не обманываю клиентов и всегда называю цену заранее. Вот если бы медальон был каким-нибудь особенным и его можно было продать на аукционе… Тогда я бы запросил десять процентов с полученного. А так — гривенника вполне достаточно, чтобы разок ткнуть иголкой в правильном месте.
— Нах… Ну ты даешь, ять… Короче, Найденыч-нах. Раз уж так получилось, врот… Между нами, на… Мутные какие-то подкатывали к Джамбулле-нах. Про тебя жалом водили, ять. Типа, где найти-нах, чем дышишь-ять… Деньги у них взяли-ять, наплели в ответ всякого-на. Но я так думаю-нах… Тебе тоже глаза на затылке не помешают, врот.
Интересно. Значит, недоброжелатели никак не угомонятся. И что они лезут, будто для мух дерьмом намазано толстым слоем?
— Что за люди известно?
— Не-нах. Вроде с Центрального, но не блатные-ять. И не снага-на. Залетные какие-то, чтоб их врот.
— Спасибо… От себя могу порекомендовать «VOLSHEBNOE ZOLOTO». Но не сам магазин на проспекте Шахтеров, а их будку на Шоссейном переулке рядом с новым продуктовым.
— Это где склады-нах у конца Нагорной?
— Именно там. В лавке работает господин Фрей, из уважаемой кхазадской семьи. Если вы со всей суммы пожертвуете ему десять денег, он забудет о сделке, словно ее и не было. И у мытарей к вам не возникнет никаких глупых вопросов… Будет спрашивать, откуда про скупку узнали, можете сослаться на меня. Сегодня лавка уже закрыта, но завтра с десяти утра будет работать.
И мы расстались абсолютно довольные друг другом.
* * *
Рассвет утра пятницы я встречал в гараже, распахнув створки настежь. Да, шаром покати. Но — так даже лучше. Я запомнил размеры машины и теперь прикидывал — войдет нормально или придется шаманить. Судя по тому, что запомнил, сюда можно было запихать пару «жуков» — один за другим. И потолки высокие, не сшибу ничего ненароком. Аптекарь, квартировавший до меня, специально перестраивал. Грузовик небольшой внутрь загонял, когда реактивы закупал оптом. Нормально.
По дороге домой чуть не споткнулся о пучеглазую морду. Саламандра сидела в траве рядом с дорожкой, повернув пасть в мою сторону. Не знаю, что именно она добывала в зарослях лопухов и чертополоха на огороде, но училась быстро и подачки выпрашивала теперь и утром, и вечером. За ноги не хватала, но не покормить бедолагу нельзя — сердце кровью обливается. Сидит, сиротинушка, смотрит жалостливо. Благо, в холодильнике у меня не шаром покати. Да и прикупить что-то из просроченного можно будет в магазине. Там иногда рыбаки набирают разного на прикорм.
— Сейчас получишь, не грусти. Будет и у тебя завтрак.
Рабочая пятница прошла на удивление тихо. Обычно к полудню подгребают бедолаги, озабоченные предстоящими выходными. Волокут всякую дрянь в надежде срубить монетку-другую. Обычно натуральный мусор с чердаков или помоек. Я бы даже в руки не брал, но разок среди
Поэтому, когда в дверь просунул голову Сиплый, я даже не удивился. Парень достал из кармана табачный кисет, из него высыпал горсть монеток:
— Мать сказала-на все отдать. Не хочет-ять, чтобы я дома держал.
Можно понять женщину. Если кто прознает, что сын регулярно к антиквару таскается, начнут вопросы задавать. На тему — а не поделиться ли тебе ништяками, на которых ты вдруг зарабатывать начал.
Проверив улов, рассортировал, достал счеты и быстро оценил «итого».
— Двадцать одна деньга. Не уверен насчет вот этой, совсем потертая. Но я подумаю, как лучше пристроить… Тебе более крупными или вообще по одной деньге?
— Мне без разницы-врот, домой принесу.
— Тогда вот две десятки и еще деньга. Если вдруг что-то еще найдешь, заходи.
Сжав наличные в кулаке, снага пересилил неожиданно напавшую стеснительность и спросил:
— А это, на, про работу… Это серьезно, нах? И чо делать, врот?
Поднявшись, подошел к двери в подсобку, открыл ее и включил свет.
— Вот смотри. Такие большие ящики нужны для того, чтобы перевозить на аукцион разные редкие и хрупкие вещи. Внутри специальная обивка, еще сверху вот этой материей все оборачиваю. Ну и каждый усилен железными уголками и очень крепкий. На нем можно прыгать — не прогнется. Машина у меня вроде как будет. Поэтому два раза в августе надо будет загрузить, доехать до аукциона и там все перенести в их подсобку. Распаковать, передать работникам. Затем сидеть в буфете и гонять чаи. Обычно торги начинаются в полдень и заканчиваются где-то ближе к двум часам. Иногда не все продать получается, что-то возвращают. Это снова завернуть, уложить, все ящики закрыть и в машину. Сюда. Тут на полки расставить и можно быть свободным.
— Выходит-на, весь день-нах туда-сюда?
— К сожалению, да. В девять собрались, поехали. К четырем закончили. Может, чуть позже. Я оплачиваю полный рабочий день, восемь часов. Четыре деньги за все. Два раза в месяц, по субботам. Ну и если все нормально, можешь помощником подрабатывать на выезде. Я иногда катаюсь по соседям. В мае, например, в Бийск наведался. Там интересные статуэтки лаэгрим показывали. Цену заломили несусветную, но даже посмотреть было полезно. Не все по каталогам изучить можно.
— Ну, эта-на… Я подумаю-нах. Может, мать разрешит, ять…
Не уверен, парень. Мне показалась, что я не понравился госпоже Лайкосса. Хотя — до августа еще долго. Может и перестанет в мою сторону опасливо коситься. Видел ее утром. Эта дорога через переезд самая натоптанная в округе, ближе всего до Кировки. Здесь полно разных контор, магазинчиков. Та же вторая городская больница рядом. Рабочих мест много и с Нахаловки с восьми утра целый поток спешит к началу дня.
Вот и Лайкосса — меня увидела, быстро кивнула и каблучками простучала мимо. Я как раз окна мыл снаружи. В сером большом фартуке, в рубашке с закатанными рукавами. Протирал прозрачные стекла и раскланивался с разными знакомыми. Что поделаешь — это на визитке красиво и важно звучит «антиквар». На самом деле — все в одном лице, включая поломойку.