Человек из пустыни
Шрифт:
— Хотя есть ещё парочка вариантов, — вдруг сказал Фадиан, поднимая пальчик. — Я хочу, чтобы вы оценили мой вкус.
На лице Арделлидиса отразился ужас.
— Я восхищаюсь твоим вкусом, детка, — простонал он. — Я заранее всё одобряю!
— Но наш гость тоже должен взглянуть, — сказал Фадиан.
Он исчез в гардеробной, а Арделлидис уронил голову на руки.
— Когда же это кончится?! Нет, я разведусь!
Джим
— Наверно, ты не думал, что кто-то может наряжаться дольше тебя?
Арделлидис поднял голову и обхватил её руками. Его взгляд выражал безмерную усталость.
— Единственный положительный момент, из-за которого я пока ещё терплю его, — это то, что он хотя бы в постели не капризничает, — вздохнул он. Усталость в его взгляде немного уменьшилась, и он даже улыбнулся этим приятным мыслям. — Это я получаю в любых количествах, сколько захочу. И регулярно.
— Это тоже неплохо, — заметил Джим.
— Если бы ты знал, что эта рыженькая бестия вытворяет в постели! — Арделлидис сладострастно прижмурился, улыбаясь всё шире. — За одну ночь с ним я готов простить ему что угодно. Этот маленький хитрец знает, как меня ублажить, и нагло этим пользуется, когда хочет чего-то добиться. — Арделлидис застонал, снова уронил голову на руки. — Он из меня верёвки вьёт, мой ангел. Временами я пытаюсь сбросить это ярмо, но у меня ничего не выходит: один его поцелуй — и пожалуйста, я опять его покорный раб!
Через минуту Фадиан вернулся уже в другом наряде, повернулся вокруг себя, продемонстрировав достоинства своей изящной фигурки, потом переоделся ещё несколько раз. Арделлидис сидел с убитым видом, подпирая рукой подбородок. Фадиан нахмурился, его сочные алые губы вздрогнули.
— Милорд, вы даже не смотрите! Вам всё равно, в чём я появлюсь перед королём? Может быть, вы меня… не любите?
Арделлидис уронил руку, которой подпирал подбородок, и поднял голову.
— Ну что ты говоришь, радость моя!
Но Фадиан, блеснув слезинками на глазах, круто развернулся и убежал в гардеробную. Арделлидис вздохнул.
— И так — каждый день, — проговорил он устало. — У меня сердце разрывается, когда он плачет, я просто не могу видеть его слёз… Чувствую себя чудовищем. А он уже просёк, что к чему, и вовсю этим пользуется. Развестись бы!
Из гардеробной доносились горькие всхлипы. Арделлидис поморщился, как от зубной боли, и поднялся.
— Ангел мой, извини, — развёл он руками. — Я не могу так — надо пойти его успокоить.
Успокоение длилось минут пять. Потом Джиму было позволено войти в гардеробную и восхищаться дефиле, которое Фадиан тут же возобновил. Но мир длился недолго: Арделлидис имел неосторожность сделать небольшое критическое замечание по поводу одного лишнего браслетика, чем вызвал у Фадиана такую бурную реакцию, что Джим не на шутку испугался. Окончательно выйдя из терпения, Арделлидис обрушил на своего спутника такую разгромную
— Маленький взбалмошный глупый кривляка! — крикнул Арделлидис, кидая в Фадиана голубые панталоны с шёлковыми бантиками.
Панталоны обмотались вокруг головы Фадиана, но он вовремя пригнулся, и четыре обидных слова, свистнув над его головой, не задели его, а в ответ на них он нашёл только одно, но пустил его в цель гораздо более метко. Сорвав с головы панталоны, Фадиан набрал воздуха в грудь и выдал:
— А вы, милорд… А вы — старый!
Это был снайперский выстрел — точно в цель. Арделлидис ахнул, заморгал и несколько секунд не мог закрыть рот, а Фадиан засмеялся звонким, безжалостным смехом, торжествуя победу. Губы Арделлидиса задрожали, глаза наполнились слезами.
— Я всё понял, — глухо проговорил он с горечью. — Ты меня не любишь. Никогда не любил. Как я мог быть таким слепым и не заметить очевидного!
Настала жутковатая тишина. Забавная перепалка перестала быть забавной; увлёкшись, Фадиан не заметил, что по-настоящему ранил Арделлидиса, но он отнюдь не был бессердечен. Он увидел, что наделало его неосторожно брошенное слово, и сам ужаснулся. Полный раскаяния, он шагнул к Арделлидису.
— Милорд…
— Довольно, — перебил Арделлидис, подняв руку. — Мне всё ясно. Если тебе невыносимо жить с таким мерзким стариком, как я, — что ж, я не держу тебя, мой милый. Возвращайся к родителям. Развод — не проблема. Он теперь узаконен, так что тебе не придётся терпеть меня всю жизнь.
Сказав это, Арделлидис повернулся к Фадиану спиной, давая понять, что разговор окончен. Из глаз Фадиана покатились крупные слёзы. Закрыв лицо руками, он пулей вылетел из гардеробной, а Арделлидис бросился ничком на диванчик и уткнулся в подушки. Джим не знал, что сказать. Погладив Арделлидиса по спине, он проговорил:
— Думаю, не стоит сгоряча рвать отношения. Это просто недоразумение. Фадиан уже сожалеет о сказанном, я уверен.
Глубоко уязвлённый в самое сердце Арделлидис приподнялся на локте.
— Слово не воробей, — горько усмехнулся он. — Теперь мне, по крайней мере, ясно, как он ко мне относится… Скажи, мой ангел, неужели я действительно такой старый и отвратительный?
— Ну что ты, конечно, нет, — искренне заверил его Джим. — Фадиан ляпнул, не подумав. Твоей внешности можно позавидовать, ты выглядишь просто потрясающе.