Человек из Великой Тьмы
Шрифт:
— Я смотрю, ты крепкий парень. Берешься за обе должности?
— Берусь.
— Как тебя зовут?
— Терак.
— Очень хорошо, Терак. Присоединяйся к своим товарищам. Где твои вещи?
— Все со мной.
— Хорошо. Теперь ты мой, понятно? — Она повернулась к группе нанятых моряков и крикнула: — Так же, как и вы! Меня зовут Карет Вар. Для вас я капитан Вар. Ясно? Я — собственница «Ааооа», семь раз обошла вокруг шарика. Я знаю что к чему. Любой, кто посмеет мне возразить, будет иметь дело с моим первым мужем.
Бозхдал с намеком напряг руки и пощупал свой бицепс.
— Вот и хорошо. Теперь прошу на борт, спускайтесь в кубрик и устраивайтесь. Ты, Терак…
— Да.
— Да, капитан!..
Терак эхом повторил.
— Вот так-то лучше, — сказала Карет. — Значит, у тебя нет вещей… Тогда возьми этот крюк и спускайся за борт. Продолжай чистить корпус. Через час я спущусь и посмотрю, чем ты там занимался. С заходом солнца мы снимаемся с якоря, так что тебе лучше поторопиться. Прыгай!..
Терак широко ухмыльнулся и, ни слова не говоря, прыгнул за борт. В последнее мгновение успел уловить откровенное удивление в глазах капитана.
Воды оказалось по пояс — удивительно теплая приятная влага. Он энергично принялся орудовать крюком. Сначала ему показалось, что крюк менее всего подходит для этой работы. Потом, приноровившись, он понял, что никакой другой инструмент здесь не годится — ни нож, ни скребок. Водоросли были упругие и на удивление крепкие. Они вцеплялись в борт с такой силой, что сначала приходилось наматывать их на крюк, только потом рвать. Хуже всего пришлось, когда Терак добрался до моторной трубы. Там, кроме особенно разросшихся водорослей, успели поселиться какие-то мерзкие, голубоватые, прятавшиеся в раковины твари. Они полностью забили выходное отверстие водометного двигателя. С ними пришлось повозиться.
Он так увлекся борьбой с этими помесями раков и улиток, что не заметил, как к нему подплыла Карет. Мелькнуло что-то на краю зрения — мускулистое женское тело, полет в воду… Он потер глаза. Как так? Теперь она была в зеленой, в тон ее глазам, свободной куртке. А-а, вот в чем дело — полы этой обычной для моряков одежды спускались чуть ниже бедер. В талии куртка была перетянута ремнем из коры, где в ножнах болтался нож.
Она погладила корпус рукой, заглянула в трубу, потом одобрительно сказала:
— Годится. Полезай на борт и помоги коку приготовить ужин. Прежде переоденься — я не желаю, чтобы твои мокрые тряпки пачкали мне палубу. Иначе будешь драить ее до самого отбоя.
Он молча повиновался. Как только они влезли на палубу, он поспешно разделся, отжал за борт свою одежду. Потом все снова напялил на себя и отправился на камбуз. Здесь принялся раскладывать жаркое из этой поганой рыбы на деревянные тарелки — по-видимому, из-за обилия леса на Кларете жители старались как можно шире использовать этот материал — и разносить по кораблю. Прежде всего Бозхдалу, затем команде в кубрик. Капитан ела на палубе — устроилась на планшире и одновременно рассматривала карту.
Сразу после ужина последовала команда поднять якорь. Правда, за несколько минут до отплытия Бозхдал сошел на берег и привел человекообразную сторожевую обезьяну, которая охраняла груз во время погрузки. Сидела она в особой нише, на цепи, к которой было прикреплено
Тераку это показалось удивительным — обычно обезьян размещают в клетках на палубе. Ответ он получил спустя два часа, еще до того, как улегся на койку. Из-за борта донеслось странное бульканье, затем шлепки по воде — он невольно выглянул из кубрика. При свете навигационных огней он различил в море Карет. Одной рукой она держалась за конец каната, спущенный со шхуны. Через несколько минут девушка влезла на палубу — все в том же нарядном костюме. Точнее, без ничего…
— Спокойной ночи, капитан, — отважился произнести Терак и был вознагражден коротким отборным ругательством в свой адрес. В ее словах, в общем-то, не чувствовалось злобы. Просто ей не понравилась помеха на ее пути на корму. Используя стрекало, она заставила сирианскую обезьяну отойти в сторону, прошла в свою кабину и закрыла за собой дверь. Обезьяна тут же бросилась за ней и с размаху, всем корпусом ударила в толстые деревянные плахи, из которых была сбита створка. Затем прорычала что-то невразумительное и вновь уселась на прежнее место.
Теперь было понятно, каким образом Карет заботилась о собственной безопасности. Терак понял, что более благоразумное решение трудно было придумать.
Как и было обещано, корабль двигался очень быстро. Скоро они добрались до экватора и пересекли его. Двигатель работал почти все время, однако стоило задуть ветру, как капитан тут же приказывала выключить мотор и ставить паруса. По пути они зашли в два порта, где взяли на борт свежую воду и фрукты. Остановки были очень коротки, шхуна по-прежнему стремительно мчалась в южном направлении.
Работы было много, тяжелой, бесконечной. Вот и хорошо, радовался Терак, можно было забыться, отдохнуть душой. С остальными членами команды он быстро сошелся — все ребята оказались своими в доску парнями. В том числе и Бозхдал. Они приняли его в свою компанию, несмотря на то что он был чужак, человек из свободного пространства. Когда Карет была рядом, Бозхдал обращался с ним несколько грубовато, то и дело нагружал работой, но все это делалось скорее для вида, чем по злобе. Ясно было, что каждая лишняя нагрузка, наваленная на Терака, доставляла ей удовольствие, словно она мстила за украденный поцелуй.
Матросов, по-видимому, совершенно не беспокоило, что кораблем управляет женщина. Терак рассудил, что это происходит потому, что они жили от рейса до рейса, а за то время, что проводили на берегу, досыта наедались женским телом. Так же, как и Бозхдалу — этого великана команда уважала, собственно, он и командовал судном, — морякам было все равно, кто является собственником «Ааооа».
За те девятнадцать дней, как шхуна вышла из Филенкепа, они обогнали несколько торговых судов, во многом похожих на «Ааооа», только более вместительных и широких. Утром двадцатого их остановил для осмотра патрульный катер. Терак нутром почувствовал, что конец его путешествия был не за горами.