Человек, который дружил с электричеством (сборник)
Шрифт:
Ничего не вышло.
Просто удивительно, как часто ничего не выходит. Только вы собрались поработать, с трудом выкроили время — и вдруг время вышло, а работа осталась не сделанной. Сейчас мне помешала Клара, обносящая пассажиров коктейлями. Она знала мой любимый: сухой мартини с капелькой лимонного сока. Я из вежливости отодвинул бумаги, а потом она принесла закуски, а потом спросила, как мне приготовить турнедо, и еще почти два часа ушли на обед. Меня совсем не тянуло смотреть фильм, но мельтешенье на соседних экранах, согласитесь, отвлекает… А когда кончился фильм, по второму разу принесли
Я зарегистрировался, ополоснул лицо, спустился в зал и угодил на скучнейшее занудство о турбулентных потоках в атмосфере. Народу собралось немало — человек семьдесят или восемьдесят, — но какая им от этого польза, я даже представить себе не мог, поэтому взял программу и тихонько улизнул.
— Привет, Чип! — окликнули меня.
Я подошел и пожал руку знакомому по имени Ларри Резник, из скромного колледжа, где я получил степень бакалавра. С ним был какой-то высокий мужчина.
— Доктор Рамос, позвольте представить — Чесли Грю. Чип, это доктор Рамос. Из НАСА, не так ли?
— Нет, я работаю в одном фонде. Рад с вами познакомиться, доктор Грю. Я следил за вашими трудами.
— Благодарю. — Я бы с удовольствием выпил чашечку кофе, но еще больше хотелось закончить разговор. — Прошу простить, мне надо зарегистрироваться…
— Бросьте, Чип, — перебил Ларри Резник, — Вы зарегистрировались полчаса назад. Скажите прямо, что хотите смыться в номер и поработать.
Возникла некоторая неловкость. Ладно бы еще один Ларри, но ведь я совсем не знал его приятеля…
Рамос улыбнулся.
— Ларри мне вас таким и представлял. Между прочим, когда вы входили в зал, он предупредил, что через тридцать секунд вы убежите. Так и получилось.
— Турбулентные потоки мне, знаете…
— Не оправдывайтесь. Видит бог, вас никто не обвиняет. Кофе хотите?
Оставалось только сделать хорошую мину при плохой игре, и я согласился. Доктор Рамос казался мне смутно знакомым.
— Мы не встречались на семинарах в Далласе?
— Вряд ли. С сахаром? Я очень редко посещаю конференции, но ваши статьи читал.
— Благодарю вас, доктор Рамос. — Богатый опыт научил меня повторять имя собеседника как можно чаще, чтобы не забыть. И, разумеется, в большинстве случаев я все равно забываю. — Мой доклад завтра утром, доктор Рамос. «Фотометрический способ определения рельефа местности с орбитальных станций».
— Да, я видел в программе.
— Который по счету в этом году? — спросил Ларри, Он был в плохом настроении.
— Далеко не первый, — признался я, стараясь пить кофе быстро и в то же время не привлекать особого внимания.
— Мы как раз об этом говорили, — сказал Ларри. — Тридцать статей и докладов в год и отчеты в промежутках. Когда в последний раз вы провели за работой безотрывно месяц? Например, у меня…
Я почувствовал интерес, и мне это не понравилось — надо было посидеть над бумагами… Я торопливо хлебнул кофе.
— Вы знаете, что сказал однажды Фред Хойл? Он сказал, что как только человек добивается чего-то толкового, весь мир вступает против него в заговор, чтобы
— А почитатели ловят в коридорах, — закончил доктор Рамос и засмеялся. — Не беспокойтесь, доктор Грю. Мы поймем, если вы уйдете к себе.
— Я даже не уверен, что это наш мир, — пробормотал Ларри.
Он был раздражен и плел что-то несуразное.
— Между прочим, я вообще еще ничего не сделал. В отличие от вас, Чип. Но сделаю — когда-нибудь.
— Не прибедняйтесь, — сказал доктор Рамос. — По-моему, мы чересчур расшумелись. Отчего бы нам не поискать какое-нибудь местечко, где можно сесть и спокойно поговорить? Если, конечно, вы не вернетесь к работе, доктор Грю…
К тому времени я был наполовину убежден, что в этом-то и заключается моя работа, что я просто обязан побеседовать с Ларри и доктором Рамосом. В конце концов мы поднялись ко мне, а потом перешли к Ларри Около десяти нам принесли обед, и мы так и остались за столом, поглощая холодный кофе. Я рассказал все, что когда-либо думал о системном подходе к передаче технической информации. И что из этого следовало. Доктор Рамос оказался идеальным слушателем. Видно было, что он схватывает с полуслова. Сумасшедший вечер… Я уже не сомневался в своей правоте и, как ребенок, предвкушающий Рождество, с восторгом вычислял, сколько настоящей работы можно выполнить за год. Мы увлеклись и стали прикидывать, как скоро удалось бы колонизировать Марс и запустить флот межзвездных кораблей, если бы все рабочее время люди действительно работали. Затем вдруг наступила тишина. Ларри поднялся и распахнул дверь на балкон. Двадцатью этажами ниже под нами лежал Лос-Анджелес, с южных холмов надвигалась гроза. От свежего воздуха я сразу пришел в себя и, во-первых, почувствовал сонливость, а во-вторых, вспомнил, что через семь часов предстоит читать проклятый доклад.
— Пожалуй, пора расходиться, — сказал доктор Рамос.
Ларри начал было возражать, потом улыбнулся.
— Ну ладно, друзья. Если не возражаете, я еще посижу над вашими заметками, Чип.
— Только не потеряйте, — отозвался я, вернулся к себе в номер и, счастливый, долго лежал на постели с открытыми глазами, прежде чем провалиться в сон о пятидесяти рабочих неделях в году.
Проснулся я легко, при первом звонке будильника. Мы договорились позавтракать у Ларри, чтобы я мог забрать бумаги перед утренним заседанием. Выйдя в коридор, я увидел идущего навстречу доктора Рамоса.
— Доброе утро! — приветствовал он. — Я только что разбудил молодоженов, и они, кажется, остались этим недовольны. Разве номер комнаты Ларри не 2051?
— 2052. С другой стороны.
Он улыбнулся и, пока мы дошли до двери Ларри, рассказал веселый скабрезный анекдот.
На мой стук никто не ответил. Все еще продолжая смеяться, я сказал:
— Попробуйте вы.
Но и доктор Рамос стучал зря.
— Неужели он забыл о встрече?
— Толкните дверь, попробуйте.
Я попробовал, и дверь открылась.