Человек, который хотел понять все
Шрифт:
Под напором вопросов простодушный Адвокат явно растерялся – нужно было ковать железо, пока горячо.
– Когда будет Суд?
– Вот уж… как говорится… не могу даже сказать… Да на одном только нашем Ярусе следствие, значит, и неделю, и месяц может… того… продолжаться, или целых шесть… А то и вообще Прокуратура решит следствие приостановить…
– Что бывает с теми, против которых следствие приостановлено?
– А ничего… Здесь, на Первом, как говорится, Ярусе и остаются… Я вот так в свое время остался…
– Где происходит Суд?
– Не
– О чем будет спрашивать следователь?
– Э-э… о всяком…
– Можете привести пример?
– Нет, – впервые ответ Адвоката прозвучал твердо.
– Откуда к следователю поступают сведения? Только от меня, или еще откуда-нибудь?
– Что вы имеете… э… в виду? – Адвокат неожиданно оскорбился. – Я Прокуратуре о своих клиентах информацию… как говорится… никогда не давал…
Да как же вы… э…
– Я имел в виду не вас, – с досадой оборвал его Франц. – Ну, скажем, свидетельские показания или вещественные доказательства какие-нибудь…
– А-а, – мгновенно остыл Адвокат, – от свидетелей, говорите… От свидетелей, может, и берут… как ее… информацию, – и неожиданно лаконично заключил: – Не знаю.
«Что б его такое попроще спросить…» – подумал Франц.
– Что содержалось в «Обращении», которое мне так и не зачитали в Регистратуре?
– Не могу сказать… – по толстому лицу Адвоката разлилось выражение беспомощного идиотизма.
– Почему?
– Так его и мне самому… э-э… не зачитали… – он с удивлением выпучил близорукие поросячьи глазки и с расстановкой повторил: – Не за-чи-та-ли… ну, надо же!
«Хватит», – подумал Франц и встал.
– Спасибо за консультацию.
Адвокат выскочил из-за стола и заметался по комнате, наступая на развязанные шнурки. – Пожалуйста… пожалуйста! А после первого, как говорится… э… допроса… опять ко мне… – он прижал толстые короткопалые ручки к сердцу. – Ежели, как говорится, что не так… ежели он вас… обижать станет, так мы тогда сразу… э… жалобу и напишем, – Адвокат вился вокруг пятившегося к двери Франца. – Жалобу или протест… На то мы, адвокаты, так сказать, и поставлены…
Не слушая его, Франц вышел в коридор. Ситуация была ясна: единственная надежда – это Таня. «А если она куда-нибудь запропастилась, пока я ходил?» – с ужасом подумал он и бегом бросился к лифту.
Таня никуда не запропастилась, Франц нашел ее на том же самом месте – за конторкой на первом этаже Общежития.
– А-а, вернулись… – она улыбнулась. – Ну, как вам Адвокат?
– Так же, как и все остальные.
– Понятно. Есть хотите?
– Да! – с чувством сказал Франц. Он вдруг осознал, что не ел около суток.
– Тогда пошли на кухню.
Таня встала со стула и вышла из-за конторки.
– Кстати: в том конце коридора, – она показала рукой, –
– На что?
– Здешние деньги называются «монеты» – глупое название, правда?
Безработные получают пособие, вы – как подследственный в активной фазе следствия – больше тысячи монет в две недели. Деньги можете взять уже сегодня, банк здесь только один, идите в любое ночное отделение. А вообще пособие будут переводить на ваш счет через неделю на вторую, начиная со вчерашнего дня.
Она объясняла это, ведя Франца по коридору. Кухня оказалась второй по счету дверью слева (окна в стене справа смотрели в парк).
– Так, – деловито сказала Таня, – все маленькое, – она указала на плиту, микроволновую печь, посудомойку и холодильник, – принадлежит «ночным», то есть, нам с вами; все большое – «дневным». Посуда – общая, лежит вон в том шкафу. Что еще?… да, продукты здесь, вообще-то, по телефону заказывают, но на сегодня я для вас гуся зажарила – знала, что времени не будет… да и вообще…
– Спасибо большое! – растрогался Франц.
Гусь ждал их в разогретом виде в духовке. Захватив его, посуду, а также бутылку вина из холодильника, они прошли в столовую – большую комнату, заставленную столиками на двоих под бордовыми скатертями. На каждом столике стояла вазочка с искусственными цветами и маленькая настольная лампа в вишневом матерчатом абажуре. На стенах висели рисунки, изображавшие старые дома или странных людей. Франц, впрочем, не очень-то мог их разглядеть – свет лампы на столе отодвигал темноту не более чем на три метра в радиусе.
Таня аккуратно разрезала гуся на большие куски и разложила по тарелкам, Франц откупорил вино и налил по полному бокалу. Они одновременно подняли глаза и посмотрели друг на друга.
– За встречу?
– За встречу.
Некоторое время они молча ели, стуча вилками и ножами, потом Франц с сожалением оторвался от тарелки и посмотрел на Таню – он же хотел распросить ее как следует…
– Знаете, что мне кажется самым непонятным? То, что я все еще ощущаю себя хозяином своей жизни, – он отложил вилку в сторону. – Что будет, к примеру, если я заберусь на крышу небоскреба и брошусь вниз?
– Разобъетесь насмерть.
– То есть как это, насмерть? Ведь я уже на том свете!
– Не могу объяснить. Знаю только, что и боль, и болезни здесь существуют, – а значит, и смерть тоже должна, – Таня на мгновение задумалась. – Вот только, что делается с душой умершего, не знаю. Может, после этого мира еще какой-нибудь будет?… Или, например, полное забвение?… – она замолчала.
На стене громко тикали массивные бронзовые часы.
– Сколько дневных живет в Общежитии?
– Не знаю, я их не видела ни разу. Судя по количеству жилых комнат – человек двадцать-тридцать.