Человек, который не спит
Шрифт:
«И про этого человека говорили, что он совсем не спит!» – подумал судья, с недоумением оглядывая обвиняемого. Он ожидал встретить изможденного старика. И уже с живым интересом судья стал задавать формальные вопросы.
– Ваше имя, отчество, фамилия?
– Иван Степанович Вагнер.
– Возраст?
– Пятьдесят три года…
В публике удивленно переглядывались.
– Занятие?
– Профессор Московского университета.
– В профсоюзе состоите?
– Состою. Работников просвещения.
– Партийный?
– Беспартийный. Под судом и следствием
– Гражданин СССР?
– Да.
– Женат?
– Вдовец.
– Признаете себя виновным?
Профессор Вагнер неопределенно пожал плечами.
– Нет, не признаю.
– Но собак-то вы похищали?
– Разрешите дать объяснение после допроса свидетелей.
– Хорошо. Запишите, – обратился судья к секретарю:
– «Обвиняемый виновным себя не признал». Вызовите свидетеля, участкового милиционера Ситникова! Что вы можете показать по делу?
– В наше отделение милиции поступали заявления от граждан Бондарного переулка о пропаже собак. У гражданина Полякова пропал очень дорогой сеттер, у Юшкевич – мопс, а у Дерюгиных – даже персидский кот. Собаки исчезали бесследно. Их трупов не находили. Собак, очевидно, кто-то крал.
– Производили вы розыск?
– Пропала собака – дело не большое. Признаться, у нас не было времени по каждому случаю розыск делать. Но когда поступили жалобы гражданки Шмеман на гражданина Вагнера и заявление правления жилищного товарищества, мы стали наводить справки. Почти все потерпевшие указывали на профессора Вагнера. Он вообще чудной какой-то. Говорят, по ночам не спит. Или дома работает, или по улицам шатается. Дворник ихнего дома видел несколько раз, как Вагнер ночью возвращался домой с собачкой на аркане. В комнате его собаки лают, визжат. Улики были серьезные.
Поэтому, вследствие поступивших заявлений, мы решили произвести у профессора Вагнера обыск и выемку его бумаг. Обыск производил я в присутствии председателя правления жилищного товарищества, дворника и гражданки Шмеман.
В первой комнате обвиняемого ничего предосудительного найдено не было, кроме различных инструментов и машин неизвестного происхождения. Во второй комнате мы застали шесть собак различной породы, пола и возраста. Все они были привязаны к стене на коротких ремешках. У некоторых из них свисали головы, как бы околевали или устали очень. А на столе лежала белая собачка, лохматенькая, с пробитой в черепе дыркой, так что мозги видны были. Гражданка Шмеман опознала в трупе свою собачку, закричала и в обморок упала…
В зале суда послышались сдержанные рыдания Шмеман.
– Дэзи, Дэзи!.. – шептала она, всхлипывая.
– Забранные бумаги мною представлены в суд, – закончил милиционер.
– Распишитесь. Свидетель Жуков!
Жуков, председатель правления жилищного товарищества, подтвердил показания милиционера.
– Произвести обыск, – добавил он, – нас заставило еще то обстоятельство, что профессор Вагнер является очень непонятным жильцом. Жильцы думают, что он помешанный, и даже боятся детей выпускать. Во избежание паники и дезорганизации населения я просил бы подвергнуть Вагнера психиатрической экспертизе.
Может
Профессор Вагнер улыбнулся.
– Чем же он опасен? – спросил судья.
– Как вообще ненормальный! И соседи жалуются: шипит у него что-то в комнате, жужжит, а то взрывы вдруг… Еще дом взорвет!.. И собаки целую ночь воют… Неудобный жилец, одним словом.
– Гражданка Шмеман!
– Господин судья! – начала она дрожащим голосом, утирая платком слезы, и тотчас поправилась:
– Гражданин судья!.. Он – убийца! – Она указала на Вагнера пальцем с двумя обручальными кольцами. – Я вдова… У меня никого нет… Он убил моего лучшего друга… Моя Дэзи!.. – И Шмеман опять заплакала.
– Вы предъявляете гражданский иск?
– Какой иск? За что?
– За собачку… Вы об этом просите в вашем заявлении…
– Ничто не вознаградит меня за потерю!.. – трагически произнесла она. – Я не знаю, что там написано…
Остальные свидетели не внесли чего-нибудь нового. Дворник подробно рассказывал, как пропадали собаки на их дворе, как пропала и «остатняя» собачка Дэзи, как он видел Вагнера, приводившего в дом собак…
Один из свидетелей опознал свою собаку среди «жертв» профессора Вагнера. Собака была жива, но она выглядела необычайно утомленной и, приведенная домой, проспала трое суток непробудно.
– Среди бумаг, – сказал судья, когда допрос свидетелей был закончен, – у профессора Вагнера были взяты во время обыска журналы с различными записями, очевидно о производимых им опытах над животными. Я оглашу некоторые из них.
Вот, – начал судья, – записи профессора Вагнера об опытах:
«Опытное животное: Диана, сеттер, самка, вес двадцать два килограмма. Вязкость крови во время бодрствования – две целых восемьдесят девять сотых. Вязкость крови в период истощения бессонницей – одна и сорок шесть сотых».
Имеется и ряд таких таблиц:
"Криоскопическая точка: нормальное состояние – пятьдесят девять сотых градуса; состояние повелительной потребности сна – пятьдесят восемь сотых градуса.
Плотность: нормальное состояние – одна и шестьдесят четыре тысячных; состояние повелительной потребности сна – одна и пятьдесят семь тысячных.
Вязкость: нормальное состояние – две целых семьсот одиннадцать тысячных; состояние повелительной потребности сна – два".
Обвиняемый профессор Вагнер! Свидетельскими показаниями и оглашенными документами, я полагаю, вполне установлена ваша виновность. Почему же вы не признаете себя виновным? Объясните нам…
– Граждане судьи! Я не отрицаю факта похищения собак, но виновным себя не признал, и вот почему. Всякая кража предполагает корыстную цель. У меня такой цели не было. Вы сами огласили документы, из которых суд мог убедиться, что я преследовал исключительно научные цели. Я веду опыты, имеющие громадное значение для всего человечества. Та польза, которую должны принести эти опыты, несоизмерима с ничтожным вредом, который я причинил.
– Какие же это опыты?
После некоторого колебания профессор Вагнер сказал: