Человек, который убил Гитлера

Малькомсон Дэвид

— В Берлин? Почему именно туда, господин доктор?

Моллер пожал плечами и снова обратил взгляд к окну.

— Так просто… каприз… Но я не могу поехать вообще никуда. Они уж позаботятся об этом. Но вы?… Вам следовало бы съездить в Берлин.

Глаза Францеля затуманились. На лбу у него появилась морщина.

— Вы говорите сегодня загадками, — сказал он.

— В Берлине нужны такие северяне, как вы, — упрямо продолжал Моллер. — Там понравятся ваши арийские брови, ваши лимонные волосы, ваши голубые

глаза. Да, нацистам вы придетесь по вкусу.

— Простите, господин доктор!

Францель вдруг почувствовал себя неловко и в мозг его прокралось нечто вроде подозрения. Доктор Моллер вел себя так странно в последние дни и Францелю приходилось бороться за то, чтобы отделять дружбу от чисто профессионального суждения. Неожиданное горе, большие потрясения иногда…

— Простите, Эрих, — сказал доктор Моллер. — Вы должны извинить мне мою болтовню. Ну-с, что у нас на очереди?

Францель смущенно дернулся.

— Новый пациент из Линца. Он состоял раньше в секретном отряде коричневых рубашек!

— Нацист! У нас?

Кровь отлила от лица доктора Моллера.

— Это же пациент, — быстро напомнил ему доктор Францель. — Параноик. Он совершенно безобиден. Вот его бумаги!

Доктор Моллер откинулся назад на спинку кресла.

— Хорошо, Эрих. Приведите его сюда.

Францель вышел с поклоном.

Первый коричневорубашечник в Штейнгофе!.. Итак, здесь были тайные нацисты еще до аншлюса… они скрывали свои преступные мысли, прикрывались чужими мантиями. А когда Гитлер подал знак, они все вдруг поднялись из своих углов, как зубы Язона. О, жалкое, опасное племя, в котором каждый человек становится нацистом!

Доктор Моллер все еще пересматривал бумаги нового пациента, когда дверь широко распахнулась. Францель тихо кашлянул.

От усталости доктора Моллера уже не осталось и следа.

Нацист или не нацист — безразлично; это был прежде всего больной.

Доктор улыбнулся, почувствовал себя снова в служебной одежде, которая была так удобна и создавала дружескую атмосферу.

— Доброе утро, друг мой!

Пациент выбросил вверх руку.

— Хайль Гитлер!

— Садитесь, — сказал доктор Моллер.

Прямая как шест фигура не колыхнулась. Только опустилась вниз рука, точно после сигнала, когда прошел поезд.

— Очень хорошо, — так же мягко продолжал психиатр. — Можете продолжать стоять. Надеюсь, вам будет хорошо у нас… Господин… — тут доктор заглянул в документы. — Господин Северин Браун. Это ваше имя, не правда ли?

— Нет!

Голос больного звучал резко.

— Кто же вы такой?

Снова презрительный ответ:

— Вы узнаете после. И вам это не понравится!

Глаза доктора Моллера скользнули по бесстрастному лицу пациента.

Паранойя! В таком случае, она была заключена в страшную, загадочную скорлупку.

Новые

пациенты редко бывают такими грубыми и презрительными. Они обычно держатся, как дети, играющие в маскарад и желающие, чтобы им верили.

Но этот человек не казался таким ребенком. Он, казалось, был весь из стальной проволоки, прямой, со сжатым ртом, с неподвижными глазами цвета голубого мрамора.

Покрой его куртки с серебряными пуговицами выдавал в нем сельского жителя из Мондзее, вблизи Зальцбурга. Это была родина доктора Моллера.

Может быть, если пациент узнает имя своего врача, он станет приветливее.

— Где ваша, родина друг мой? — спросил доктор.

— Великая Германия!

— Нет, я хотел только знать, откуда вы, — невозмутимо сказал доктор. — С озера, или с гор?

— Освободители не живут на равнинах. Высоко, в Оберзальцбурге выстроил Гитлер свою хижину!

— Хижину! — фыркнул Францель, впервые вмешиваясь в разговор. — Это дворец!

Но глаза доктора Моллера сузились, сделав предупреждающий знак, и сконфуженный ассистент замолчал.

Голос старшего врача стал слегка хрипеть, как много игравшая граммофонная пластинка, когда он снова заговорил:

— У вас есть жена? Дети?

— У Гитлера нет жены!

Гитлер, Гитлер! Доктор Моллер начинал понимать, в чем тут дело.

Он помолчал немного и снова опустил глаза на отпечатанный на машинке медицинский рапорт, присланный из Линцского госпиталя. Доктор прочел в нем строки, который сначала не заметил… Браун был членом тайного нацистского союза… Браун был в заключении… Браун страдал бредовыми идеями.

— Вас интересует политика? — осторожно спросил доктор Моллер.

— Свобода, а не политика! — голос человека зазвучал громче, и в нем послышалось нечто вроде обвинения.

— Вы! — продолжал он. — Почему вы не в партии?

Доктор Моллер вздрогнул и обернулся к окну, но оно было закрыто. Он знал, чего он боялся. А этот человек знал, что доктор не состоит в партии. Не был ли это просто шпион, подосланный для того, чтобы следить за ним?

Возможно, что вездесущие нацистские уши подслушали его разговор с самим собой в парке? Или, может быть, кто-нибудь следит за его почтой? А может быть, его выдала скорбь на лице?

От нацистов вообще всего можно было ожидать. Может быть еще, а впрочем — конечно, так… Ему только сейчас пришло это в голову — он ведь не ответил на «Хайль Гитлер». Благодаря этому пациент мог сразу же раскусить его.

Доктор почувствовал, что кровь стынет в его жилах, когда он снова заговорил:

— Может быть, вы считаете, что попали сюда по несправедливости? Может быть, вы не хотели бы быть здесь?

— Да, да! — дико засмеялся Браун. — Меня загнали сюда враги. На улицах была кровь и лежали такие же люди, как вы!