Человек, который вышел из моря
Шрифт:
Сегодня почти все важные особы путешествуют именно так – в сопровождении своего так называемого мужа. Это намного упрощает дело, ибо в этом случае караваны, разделенные на небольшие группы, прибывают в Джибути поездом и затем садятся на «Каваджи», небольшой почтовый пароход одноименной компании, следующий до Адена.
Я понял, что мои сомнения в сущности были излишними, а мои страхи – иллюзорными.
– Что ж, поплыли с твоими «супругами», коли ты рассчитываешь уладить таким образом мое дело, – сказал я.
На его лице появилась чуть ироническая улыбка, во всяком случае, мне так показалось, ибо я чувствовал себя несколько неловко, и, наверное, это ощущение еще более усилилось
Данакилец опередил караван, который в настоящее время разбил лагерь среди первых холмов, окружающих равнину, раскинувшуюся между нагорьем и нагромождением базальтовых глыб и обломков шлака в глубине страны Асэба.
Солнце стояло уже низко, но надо было дождаться ночи, чтобы подать условный сигнал – костер, разожженный за оазисом, где его не могли заметить с моря.
Я оставил шейха Иссу беседовать на данакильском языке с бедуином из страны Аусса, где живет султан Йяйя, кровожадный вождь, который ненавидит итальянцев так же, как и своего сюзерена, негуса. Я ушел побродить по оазису; печальные кокосовые пальмы с причудливыми стволами раскачивались на ветру, казалось, они пытаются выразить свои страдания конвульсивными взмахами ветвей, постоянно надрезаемых людьми, этими ненасытными и вездесущими паразитами. Из всех ран дерева сочится сок, пальма будто плачет, и ее слезы капают в удлиненные соломенные кульки, подвешенные на кончиках ее ветвей. Так получают вино, «донну», которое слегка опьяняет жителей этих обугленных солнцем земель. В пустынях, где пальмы растут не тронутые, измученный путешественник может утолить жажду, высасывая живительную влагу прямо из ствола, на котором делается соответствующий надрез.
Финиковые пальмы уже отбрасывали непомерно длинные тени на песок, и перед каждой хижиной голые по пояс женщины перетирали просо на плоских камнях. Чаща исчезла где-то вдали в рыжеватой дымке, и вскоре стада коз стали сбегаться со всех сторон к выдолбленному пальмовому стволу; образовав цепочку, полуголые женщины, покрытые блестящими капельками, выливали в этот желоб из кожаных ведер горьковато-соленую воду источников. Стоял невероятный гам, блеяли козы, раздавались гортанные призывы пастухов, а голые мальчуганы щелкали своими рогатками.
Красный диск солнца вдруг погрузился в полыхание медного неба, на фоне которого выделялся фиолетовый массив далеких гор с их беспорядочными расщелинными пиками. Ночь прошла сразу, и на соседнем холме раздалось потрескивание костра. Это был условный сигнал.
Караван подошел около полуночи.
Разбуженный урчанием ворчливых верблюдов, приседавших на колени, ссаживая седоков, я с удивлением увидел не только трех рабынь, о которых говорил шейх, но и более двух десятков других пленников – юных мальчиков и шанкалийских женщин, как бы выточенных из черного дерева – мощных, толстогубых, щекастых и грудастых самок, предназначенных для тяжелой физической работы.
Поистине, когда речь идет об этих расах, нельзя не взывать к уважению человеческой личности без некоторой опаски…
XVII
Утром три укрывшиеся под накидками женщины, одетые в дорогие арабские одеяния и нагруженные багажом своего господина, как и подобает супругам, направились к пляжу вслед за шейхом Иссой, осанка которого была прямой и моложавой, как никогда раньше. Мои люди подняли на борт этих псевдосупруг, встречая каждую хлопками и призывами проявить к ним снисхождение, когда их
Остальные члены каравана, как мне сказали, отбыли еще затемно на заруке, да так бесшумно, что я этого не заметил. В открытом море была еще видна крошечная белая точка паруса, но скоро и она исчезла за линией горизонта. Выступая в роли благопристойного каботажного судна со спокойной совестью, «Альтаир», едва мы подняли парус, подгоняемый северо-восточным ветром, поплыл полный бакштаг к побережью Аравии.
Здесь, в десяти милях от Баб-эль-Мандебского пролива, Красное море имеет в ширину не более двадцати миль. Через час после выхода из Рахейты мы пересекли трассу пароходов, и над линией горизонта показался невысокий холм Дубада, похожий на заостренную шляпу.
Мы заметили несколько пароходов, один из которых принадлежал компании «Пи энд Оу» и был наполнен английскими военными. За нашей шхуной, легко разрезавшей форштевнем воду, наблюдали с капитанского мостика и палубы первого класса, проявляя к нам повышенный интерес и вооружившись подзорными трубами и биноклями. Несколько женщин помахали нам своими платочками, а индусы, стоявшие на носу, развернули свои шарфы, чтобы поприветствовать «Альтаир», но офицеры индийской армии, одетые в шорты и находившиеся на прогулочной палубе, воздержались от изъявления чувств, может быть, из-за нашего французского флага, который, по мнению англичан, не заслуживал внимания прирожденных яхтсменов. Оскорбленный таким пренебрежительным отношением, я в знак приветствия трижды приспустил свой флаг, желая показать, что французы, хотя они, возможно, и не столь спортивны, но уж наверняка гораздо более учтивы. Фонтенуа или Ватерлоо?.. Тогда я увидел, как матрос сбежал с мостика по трапу, и через минуту крохотный британский флаг ответил мне тем же… Нет, все-таки Фонтенуа…
Волны, поднятые пароходом и расходившиеся от кормы под острым углом, на несколько минут вызвали бортовую качку, затем к морю вернулся его привычный ритм, и вскоре огромный корабль превратился в точку, увенчанную перышком дымка.
Мы оставили далеко позади морские трассы; от пустынных берегов Аравии, где рощицы финиковых и кокосовых пальм отметили собой русла пересохших рек, нас отделяли всего несколько миль. И тут я заметил на горизонте, впереди и чуть левее, небольшой пароход, следовавший курсом зюйд… Мои люди сказали, что это «Каваджи», который раз в неделю совершает рейс из Джидды, с заходом в Ходейду и Мокку, на Перим, но, взяв бинокль, я разглядел очень знакомый силуэт патрульного катера из Адена.
Предстоящая встреча должна была бы вызвать тревогу, так как у меня были все основания ее опасаться: «Альтаир» вез гашиш, кокаин и морфий чуть ли не центнерами и вдобавок рабов, сопровождаемых королем работорговли, человеком неуловимым, за поимку которого назначена кругленькая сумма! Но нет, я почему-то был совершенно спокоен, мне даже показалось забавным, что я поприветствую этого морского жандарма и он проплывет мимо нас, ни о чем не догадываясь. Я настолько осмелел, что слегка изменил свой маршрут, чтобы подойти поближе к катеру. Конечно, за мной наблюдали с мостика, так как мой маневр сразу заметили: катер слегка отклонился в сторону и поплыл прямо на нас. Обычно такой хладнокровный шейх Исса занервничал, однако моя уверенность и спокойствие его приободрили. Если бы англичане направлялись к нам, заметив, что я хочу уклониться от встречи, у меня был бы повод для беспокойства – тогда маневр катера свидетельствовал бы о том, что у англичан закрались какие-то подозрения, и, напротив, то, что они откликнулись на наше желание познакомиться с ними поближе, говорило об обычном любопытстве, проявленном к незнакомому судну.