Человек на балконе
Шрифт:
Перед тем как разойтись, они обменялись парой фраз.
— Описание в самом деле подходит к нему.
— Оно подходит ко многим людям, — сказал Мартен, Бек.
— И место совпадает. Ты ведь говорил, что он может быть из района Ваза или из верхней части Нормальма.
— Сначала нужно выяснить, кто он такой.
Когда Мартин Бек приехал домой в Багармуссен, была половина седьмого. Его жена, судя по всему, только что проснулась, однако еще лежала голая на постели. Она критически оглядела его и сказала:
— Ну и вид у тебя.
— Почему ты без ночной рубашки или пижамы?
— Мне ужасно жарко. Тебе это мешает?
— Нисколько.
Он
— А может, тебя это возбуждает? — язвительно спросила она.
Однако он уже спал.
В одиннадцать часов утра он уже снова находился на Кунгсхольмсгатан. У него, правда, были круги под глазами, но он принял душ и чувствовал себя более или менее посвежевшим. Колльберг еще находился там, а мертвеца с Вестмангатан пока что опознать не удалось.
— В карманах ничего, даже билета в метро.
— А что говорят врачи?
— Задохнулся от собственной блевотины, каких-либо сомнений здесь нет. Вроде бы пил бензин. Или антифриз. Там была пустая канистра.
— Он давно умер?
— Максимум двадцать четыре часа назад.
Они минуту сидели молча.
— Я думаю, что это не он, — наконец сказал Колльберг.
— Я тоже.
— Точно никогда ничего не известно.
— Это верно.
Через два часа они показали мертвого мужчину грабителю. Он сказал:
— Фу, какая гадость.
И тут же добавил:
— Нет, это не тот, которого я видел. Этого я никогда раньше не видел.
После чего ему тут же сделалось дурно.
Неженка, подумал Рённ, которому пришлось пойти имеете с грабителем в туалет, поскольку тот был прикован к нему наручниками. Однако вслух он ничего не сказал, а всего лишь взял полотенце и вытер грабителю лоб и губы.
На обратном пути в главное управление Колльберг сказал:
— Никогда ни в чем нельзя быть полностью уверенным.
— Это верно, — согласился Мартин Бек.
XXI
В субботу вечером, без четверти восемь, позвонила жена Колльберга.
— Колльберг слушает, — сказал он.
— Господи, Леннарт, о чем ты думаешь? Со вчерашнего дня тебя не было дома!
— Я знаю.
— Я не хочу тебе лишний раз надоедать, но должна сказать, что это не слишком приятно — сидеть одной целыми днями.
— Я знаю.
— Пойми, я не сержусь на тебя и вовсе не хочу к тебе придираться. Но я здесь совсем одна. И я немножко боюсь.
— Понимаю. Хорошо, я приеду домой.
— Но ты не должен делать это ради меня, если у тебя есть какая-то важная работа. Мне достаточно, если я могу хоть минутку поговорить с тобой.
— Да нет, я уже еду, — произнес он. — Немедленно.
Наступила краткая пауза. Потом она сказала неожиданно нежно:
— Лени?
— Да?
— Минуту назад я видела тебя по телевизору. Ты выглядел ужасно усталым.
— Я действительно устал. Ну, так я уже еду домой. Пока.
— Пока, милый.
Колльберг обменялся несколькими словами с Мартином Беком, спустился вниз и сел в автомобиль.
Так же как Мартин Бек и Гюнвальд Ларссон, он жил в Сёдермальме, но не так далеко от центра, как они. На Паландергатан, недалеко от станции
Для него уже не существовало личной жизни или свободного времени, он не мог думать ни о чем другом, кроме службы и ответственности, которая на них лежит. Пока убийца на свободе, пока светло, пока есть хоть один парк и пока можно предположить, что в нем будет играть хоть один ребенок, до тех пор остается только одно: искать.
Или, скорее, охотиться. Поскольку полицейский розыск предполагает, что существует какой-то реальный материал, с которым можно работать, а те несколько фактов, которыми они располагали, машина расследования уже давно перемолола в порошок.
Он думал о заключении психологов: убийца — фигура без особых примет и без индивидуальности, и полиция должна схватить его до того, как он снова убьет. Конечно, для этого вам должно будет очень повезти, как выразился один из репортеров на вечерней пресс-конференции. Колльберг знал, что это ложный вывод. Он также знал, что когда они схватят убийцу — а в том, что это произойдет, у него не было ни малейших сомнений — это будет выглядеть так, словно им повезло, и большинство людей подумают, что все произошло случайно. Но случаю нужно помогать, а сеть случайностей, в которую наконец попадется преступник, нужно замаскировать как можно лучше. Именно эта задача возлагалась на него. И на всех полицейских. И больше ни на кого.
Поэтому Колльберг не поехал прямо домой, хотя ему этого очень хотелось, а медленно двигался в западном направлении по Хорнсгатан.
Колльберг, как человек систематический, был убежден в том, что полицейский в своей работе не должен полагаться на случайность. Он, например, был убежден, что Гюнвальд Ларссон допустил серьезную ошибку, когда вломился в квартиру грабителя, хотя дверь была старая и ветхая. А что, если бы дверь при первом ударе устояла? Вышибить дверь — значило полагаться на случайность, то есть на то, чему он принципиально противился и даже испытывал отвращение. В этом у него иногда случались разногласия и с Мартином Беком.
Он медленно объехал вокруг Марияторгет, внимательно рассматривая группки молодежи в скверике в центре площади и вокруг киосков. Он знал, что именно сюда к торговцам наркотиками ходят школьники и другие молодые люди. Здесь ежедневно тайно продается большое количество гашиша, марихуаны, прелюдина и ЛСД. А покупатели чем дальше, тем моложе. Пройдет немного времени, и они с головой увязнут в этом. Еще и дня не прошло, как он услышал, что разные люди предлагают наркотики десяти-одиннадцатилетним школьникам. А полиция здесь ничего не может поделать, потому что просто-напросто не располагает для этого никакими средствами. А чтобы наверняка приукрасить эту пагубную страсть и добавить тайным торговцам наглости и самоуверенности, мощные средства массовой информации снова и снова трубят об этом. Кроме того, он сомневался, входит ли указанный вопрос в сферу деятельности полиции. Употребление наркотиков молодежью обусловлено катастрофической философией, которую провоцирует система власти. Поэтому общество само должно найти действенные контраргументы. Причем эти контраргументы не должны опираться на самодовольство и растущее количество полицейских.