Человек на Олимпе
Шрифт:
Гермес. Это очень мудро и тонко.
Посейдон. Это мысль господина Петридиса. (Помолчав.) Правда, что касается землетрясений, тут тоже есть известные трудности. Когда Земля была неподвижна, ее невозможно было трясти, но ухватить ее было несколько проще. А теперь, когда она мотается по орбите...
Гермес (настораживается). Вы что же -- недовольны?
Посейдон (пристально смотрит на него). Вы мне это бросьте, Гермес! Нечего тут разводить психологию. А то я как разведу...
Гермес (испуганно).
Посейдон. Вы у меня будете знаете где?.. Знаете где?.. Тьфу ты, опять из головы вылетело!
Гермес. Что вы сердитесь, я же только спросил. (Обиженно.) Уже и спросить нельзя. Целый день только стучи и ни у кого ничего не спрашивай...
Посейдон (примирительно). Ладно, не обижайтесь. У всех у нас нервы сдают. Такая работа. (Идет к своему щиту.) Если меня будут спрашивать -- я где-то здесь. (Скрывается за щитом.)
2.
Гермес печатает. Из-за щита выходит Гелиос. Сразу становится светлее.
Гермес. Ну вот! Наконец-то можно поработать в нормальных условиях!
Гелиос. И это вы считаете нормальным? Когда Земля вращается вокруг Солнца? Конечно, мне, как богу Солнца, приятно, что оно у нас центр мироздания, но когда оно центр мироздания, его же невозможно затмить! А ведь с меня требуют. Спрашивают.
Гермес. Это все Посейдон.
Гелиос. Ему-то что! Ему бы побольше землетрясений. А что у нас за месяц ни одного затмения -- на это ему наплевать.
Гермес. Да, с затмениями у нас плоховато. Господин Петридис уже отмечал...
Гелиос. А что я могу сделать? Я уже и так и сяк -- не получается. Попробуй затмить центр мироздания. Ему бы, Посейдону, попробовать.
Гермес. Да уж где ему!
Гелиос. Раньше у нас что ни день -- то затмение. А теперь... Прямо-таки разрываешься -- и ничего! (Идет к своему щиту.)
Гермес. Куда же вы? Теперь вам можно не заходить...
Гелиос. Заходи не заходи -- все равно одно получается... Если будут спрашивать, я только что вышел... (Скрывается за своим щитом.)
Гермес. Опять темнота. Вот и работай! (Работает.)
3.
Зевс (входит). Послушай, Гермес, ты не видал Геру? Мы с ней договорились встретиться, а ее нет. Даже странно... Раньше, когда она дома сидела, меня никогда дома не было, а теперь я сижу и сижу... Ты ее не видел?
Гермес. Конечно, раньше она сидела. Раньше все было не так. Но вам-то, конечно, все равно, вы рады избавиться...
Зевс. Опять ты за свое, Гермес.
Гермес. Я? Разве только я? Вы у кого угодно спросите. Вам каждый скажет, как было раньше и как стало потом. Вы у жены спросите... Хотя вам ее придется долго искать.
Зевс. Я и так ее долго ищу. А ты знаешь, где она?
Гермес. Я ничего не знаю. Раньше я многое знал, а теперь уже ничего не знаю. Если б это раньше было, я б вам сказал.
Зевс. Странно ты говоришь. Ничего понять невозможно.
Гермес.
Зевс. Послушай, мне кажется, что ты все знаешь и все понимаешь, только не говоришь.
Гермес. Не говорю. И не хочу говорить. (Встает.) Раньше я много чего говорил, а теперь -- хватит. Теперь и не знаешь, кому про кого говорить -тому про этого или этому про того... (Скрывается за щитом.)
Зевс. Шарик есть -- шарика нет... Вот так история. Никто ничего не знает, каждый отмалчивается, с родной женой -- и то не поговоришь. Вдруг -как сквозь землю провалилась. А ведь Гермес прав: раньше совсем не то было. Раньше от меня попробуй -- на краю света не скроешься. Или старею? Так вроде бы силы есть и здоровья не поубавилось. А чего нет? Чего-то нет, это точно, а вот чего? (Подумав.) Ладно, пойду жену искать. За три тысячи лет столько ее не искал, сколько за эти пару часов. Сам себе удивляюсь. (Уходит.)
4.
Разговаривая, входят Афродита и Гера.
Афродита. Нет, это просто интересно. Вас он называет мечтой, меня реальностью, а ее? Как он ее называет? Это прямо-таки интересно!
Гера. Женщина создана для семьи, а любовь -- это дело десятое. Вы думаете, я когда-нибудь любила Зевса? А ведь мы прожили сколько лет! Помню, вначале мне нравилась его борода, тогда бород еще не носили, а у него была отменная борода, и она мне нравилась, и я решила, что это любовь. Но потом я привыкла к его бороде, она уже никак на меня не действовала, и я подумала, что -- конец. Но все говорили: Зевс, Зевс, все восхищались им, и мне нравилось, что им восхищаются, и опять я подумала, что это любовь... И так я все принимала одно за другое, пока, наконец, поняла.
Афродита. Ну, нет, с этим я не могу согласиться. Конечно, семья -- это хорошо, но если чувство? Если настоящая, большая симпатия, как тогда? Неужели же удержаться, наступить на горло своему чувству?
Гера. Вот погодите, она вам наступит!
Афродита. Кто -- эта? Смешно сказать! Богиня мудрости! Велика мудрость -- увести чужого мужа. Я это тысячу раз проделывала.
Гера. Семью надо сохранять. Конечно, это хорошо -- мечты и тому подобное, но семью надо сохранять.
Афродита. Зачем?
Гера. Ну как -- зачем? Вот вы же -- сохраняете?
Афродита. Я? Ну, нет. Для меня дело не в семье, для меня дело в принципе. Почему это она, а не я? И потом -- любовь, вы забываете про любовь. Разве я могу смотреть, как он смотрит на эту, богиню мудрости? Не настолько я уж дура, чтобы смотреть, я сама могу посмотреть...
Гера. Мы с Зевсом прожили три тысячи лет. Конечно, не без этого... Но -- семья...
Афродита. Вы не находите, что она слегка толстовата?
Гера. Кто, Афина? Хорошенькое дело -- слегка!