Человек неведомый: Толтекский путь усиления осознания
Шрифт:
Практика толтекского сновидения протаптывает тропинку с другой стороны. Способности внимания, перцептивной сборки в чуждых условиях заполняют освободившееся поле энергообмена и этим как бы осуществляют непосредственные изменения. Но почву для этих изменений создает безупречность — дисциплина работы с осознанием наяву.
Привычный нам режим восприятия (со всеми прилагающимися схемами интерпретаций, с присущим ему типом галлюцинирования, картиной, воплощающей в себе ценности, мотивы, идеи и представления — то есть со всеми координатами человеческого существования) почти целиком держится на трех базальных чувствах, о которых в толтекском учении говорится постоянно, — страх смерти, чувство собственной важности, жалость к себе. Это не простые эмоции, это — комплексы,
Страх смерти теснейшим образом связан с просветом энергетического тела в центре пупа. Это — главный механизм, защищающий человеческую форму. Через канал просвета он помимо нашего сознания регулирует самый важный процесс энергообмена с внешним полем. В обычном состоянии он полуприкрыт и всегда готов сомкнуться. Он впускает и выпускает силу ровно теми порциями, которые заданы комплексом страха смерти. Переоценить значение этого механизма невозможно. Он учитывает все угрозы — как реальные, так и воображаемые. Более того — не только сиюминутные, но даже прошлые и будущие. Ведь тональ человека, в отличие от тоналя животного, распространяет свою экспансию на Время — иногда в таких бессмысленных масштабах, что изумляешься, как он вообще способен существовать.
Исторически это связано с естественными способностями разума к научению и прогнозированию. То, что у животных существует в зачаточном виде и обслуживает их способности к адаптации и ориентации, у человека приобретает вид грандиозной фата-морганы. Ведь человек существует не столько в природной, сколько в социальной среде, а значит, человеческое чувство времени ориентировано на идеальные формы отношений с себе подобными. Человек погружен в несуществующие в Реальности фикции и вынужден ориентироваться на них. А идеальные формы, как известно, в гораздо большей степени способны сохранять свою мнимую (или подлинную) актуальность во Времени. Так что прошлое и будущее в психоэмоциональной жизни человека играют куда большую роль, чем в простой жизни братьев наших меньших.
Таким образом, повышенная готовность просвета сомкнуться, которая на практике ведет к существенному снижению энергообмена с окружающим миром, обусловлена тягостным грузом самых разнообразных рефлексий — помимо мыслей о насущном, разнообразных воспоминаний и ожиданий. Главный регулятор — страх смерти — охватывает всю совокупность временных проекций. Он преследует человека в памяти и воображении. Мы прячемся от его давления, надеваем на него те или иные маски (как нам кажется, не столь удручающие и более приемлемые), но все эти игры по сути ничего не меняют. "Просвет" продолжает пребывать в характерном напряжении.
А ведь именно состояние "просвета" весьма ощутимо влияет на позицию точки сборки. Как уже было сказано ( "После Кастанеды" ), между точкой сборки и "просветом" существует прямой канал, который, видимо, формируется еще в эмбриональный период и окончательно закрепляется в энергетическом теле при перерезании пуповины. Это результат изначальной травмы человеческого рождения. До выхода из материнского лона "просвет" максимально открыт, поскольку тело не нуждается в его защитных функциях; эти функции исполняет организм матери. А точка сборки точно так же не нуждается в определенной фиксации. В момент появления на свет все меняется радикальным образом — "просвет" начинает судорожно и поначалу беспорядочно сокращаться, а точка сборки, соответственно, искать для себя правильное положение. Итак, в момент рождения ребенок впервые испытывает страх смерти. И по мере взросления именно страх смерти ограничивает восприятие, фиксирует его — делает человека носителем тоналя, или, выражаясь языком дона Хуана, захлопывает пузырь восприятия.
Второй и третий "фиксаторы" — чувство собственной важности и жалость к себе — возникают позже. Именно они приводят нас к окончательному соответствию социальной среде и по сути определяют всю дальнейшую судьбу.
Чувство собственной важности (далее
Жалость к себе становится механизмом обратной связи с чувством собственной важности. Энергетически она выполняет функцию контроле за состоянием той же самой фронтальной пластины. Потому наиболее явно в качестве проекции жалости к себе выступает ее центральная область — солнечное сплетение, solar plexus. Горловой центр и солнечное сплетение так тесно связаны, что практически во всех случаях активизируются синхронно. Это можно наблюдать как на уровне сочетания эмоций (гордость — гнев — обида — жалость), так и на уровне Соматических реакций (спазм солнечного сплетения — спазм горлового центра).
Даже без всяких дополнительных медитаций, не-деланий и т. п. устранение или ощутимая пасси-визация страха смерти, чувства собственной важности и жалости к себе ведет к революционным изменениям в энергетическом теле. Приведенная здесь модель дает нам наконец возможность понять, за счет какого механизма осуществляется столь непосредственная связь между режимом и интенсивностью восприятия и общим психоэмоциональным фоном субъекта.
Прежде всего, точка сборки теряет неподвижность и начинает плавно колебаться в некоторой области. Открывшийся за счет ослабления страха смерти канал просвета обостряет чувствительность малых эманаций кокона к внешнему давлению. Именно это давление извне, интенсивность которого зависит от множества факторов, толкает точку сборки. На уровне субъективных ощущений это сопровождается неопределенностью настроений, приливами неясных чувств и ощущений, смутными откровениями и т. п. (Женщинам отчасти знакомы подобные состояния, когда каждый месяц их точка сборки несколько дней колеблется в соответствии с менструальным циклом.)
Во-вторых, пограничная область энергетического тела, которая выполняет роль защитного экрана и жесткого каркаса кокона, теряет напряженность. Она становится куда более проницаемой, в ней активизируются прежде инертные каналы энергообмена, в результате чего возрастает общая чувствительность. Это — энергетические плоды ослабления чувства собственной важности и жалости к себе.
Фронтальная пластина кокона, таким образом, становится податливой, но тем не менее не производит впечатления чего-то слабого, не способного должным образом разделять эманации внутренние и внешние. Наоборот, видение чаще всего свидетельствует, что уровень безупречности субъекта коррелирует с общей яркостью свечения всего кокона.
Этот парадокс на самом деле объясняется довольно легко. Дело в том, что кокон человека, практикующего безупречность, пребывает в состоянии перестройки и поиска. Прежняя инертность, во многом обеспечивавшая гомеостазис, перестает быть опорой для существа, и это включает дремавшие каналы энергообмена.
Значительные области, примыкающие к поверхности кокона, начинают излучать и поглощать силовые потоки, которые могут восприниматься видящим толтеком как волны интенсивного свечения. На первый взгляд, это однородное аурическое сияние, которое производит впечатление, что кокон "распух", а объем внутренних эманаций, соответственно, возрос. Но это иллюзия. Имеет место, скорее, обратный процесс — сам кокон словно сплющивается, особенно в своей передней части. В результате плотность его внутренних эманаций распределяется иначе — возникает компенсирующее смещение активности потоков в верхней и нижней частях энергетического тела.