Человек-невидимка в стразах
Шрифт:
– Очень, – горячо призналась я.
– В начале сентября наша школа празднует пятидесятилетие, намечается грандиозное торжество. Маргарита Семеновна ищет среди выпускников спонсоров, я обзваниваю бывших учеников, приглашаю на мероприятие. Все классные списки и прочие сведения есть в компьютере.
– Сегодня мой день! – воскликнула я. – Давайте поищем некоего Сашу. И еще: мне рассказали, что перед уходом из школы Тема впал в истерику, порезал себе руку, капал кровью на дневник своего одноклассника и клялся ему отомстить. Это правда?
– Нет, – слишком быстро ответила Амалия и отвела глаза, – в нашей школе такого быть не могло.
Я натянуто улыбнулась. Да уж… Учительница может сто раз повторить «никогда», но мне понятно – она врет, оберегая честь мундира.
Глава 15
Чтобы действовать наверняка, я выписала номер телефона Кати Фирсовой и всех Александров не только из класса Васюкова, но и из параллельных, а заодно собрала сведения о парнях по имени Саша более старшего возраста. Всего получилось восемь человек. Поблагодарив Амалию Карловну, разрешившую мне не только взглянуть на личное дело Артема, но еще и отксерить документы, я села за руль и направила «ежика» в сторону издательства «Элефант». Естественно, на Садовом кольце тянулась многокилометровая пробка, но я была даже рада затору, потому что получила возможность спокойно звонить по телефону.
Результат «опроса» не принес положительных результатов. Один Саша умер, трое давно покинули Москву и проживали за границей, пятый несколько месяцев назад угодил в аварию и сейчас учился ходить, шестой стал звездой шоу-бизнеса. На данном этапе он находился где-то в Европе, а секретарь певца говорила с легким презрением:
– Школа? Александр Петрович свой личный мобильный номер никому не дает, все переговоры идут через меня. Александр Петрович постоянно занят на гастролях, побеседовать с ним можно в сентябре, встав в очередь на интервью. Александр Петрович не общается с фанатами, даже если они учились с ним в одном классе.
Седьмой Саша оказался милым и вежливо ответил на мои вопросы. Да, он готов побеседовать с газетой, которая собралась опубликовать материал о пятидесятилетии взрастившей его школы, там работали замечательные педагоги, но их имен парень не помнит. На вопрос об одноклассниках молодой человек промычал нечто невразумительное.
Набрав номер восьмого Александра, я услышала в трубке приятный женский голос:
– Девушка, напишите общие слова, которые обычно говорят люди в таких случаях. Ну, что-нибудь вроде «радостное детство», «счастливая пора». Мой сын математик, он сейчас готовится к защите диссертации, его голова занята более важными вещами, чем воспоминания о событиях школьных лет.
Пробка рассосалась, я нажала на педаль газа. Отчего я решила, что Саша – это имя? Дети ведь могли фамилию переделать в прозвище? Надо еще раз внимательно изучить список одноклассников. Не сдержав любопытства, я припарковалась у тротуара и вытащила из сумочки листочки, которые мне любезно дала Амалия Карловна, посчитав, что сведения об учениках не являются государственной тайной.
Не прошло и десяти минут, как меня охватило новое разочарование. В списках не нашлось ни Сашина, ни Сашкина, ни Александрова, ни Алексашина. Зато были Фролов, Радькин, Пустовойтов, Хитрук и прочие, вот только их фамилии у меня не получалось трансформировать в прозвище Саша. Я решила, что поиски зашли в тупик. Дети большие фантазеры, способны придумать совершенно неожиданные клички. В моем классе, помнится, училась девочка Васина, к ней обращались Васька, еще у нас были Никита (на
Последняя фамилия показалась мне знакомой. Прочитав ее несколько раз, я наконец вспомнила, где ее слышала. Так звали мальчика, с которым Артем подрался в школе, это ему на дневник он капал кровью, в его адрес выкрикивал угрозы. Павел Хитрук – внимание! – жил на улице Александровская слобода. Может, это его и звали Сашей, так сказать, по месту прописки.
– Сержант Валуев. Ваши права! – гаркнули над ухом.
Я вздрогнула, увидела красное лицо гаишника, незаметно подошедшего к моей машине, и полезла в бардачок со словами:
– Надеюсь, вы не собираетесь брать с меня штраф за превышение скорости? Я тихо стою, никому не мешаю.
– Именно, что стоите, – сердито заговорил сержант, – причем в непосредственной близости от знака, запрещающего остановку на данном отрезке дороги. Откройте багажник.
– Зачем? – решила я посопротивляться.
– Отставить разговорчики! – попытался испугать меня дэпээсник.
– После такого хамства я даже не пошевелюсь, – пообещала я.
Из стоявшей неподалеку бело-синей машины с «люстрой» на крыше медленно выбрался второй страж дороги, тоже молодой, но очень толстый. Одышливо отдуваясь, он подошел к нам и мирно поинтересовался:
– Проблемы?
– Ваш напарник грубиян, – пожаловалась я на сержанта Валуева.
Толстяк легко отпихнул коллегу от двери «ежика», хам на удивление покорно сдал позиции, отошел в сторону, снял фуражку и стал вытирать лоб мятой тряпкой, извлеченной из кармана брюк.
– Права, пожалуйста, – почти ласково попросил парень.
– Представьтесь, – велела я.
– Виноградов, – слегка не по уставу ответил гаишник. И пояснил: – Здесь остановка запрещена.
– Извините, я не заметила знак, – заюлила я, – голова заболела, притормозила таблетку принять.
– Угу, – кивнул Виноградов, изучая документы, – откройте багажник.
– Зачем? – уперлась я.
– Вообще-то вы обязаны выйти и дать нам возможность осмотреть машину, – спокойно ответил парень, – но, так и быть, объясню. Тут неподалеку украли «Мерседес», хозяин пропал.
Мне стало смешно.
– Предполагаете, что это я его похитила?
Гаишник глянул в мои документы.
– Вы, Виола Леонидовна, предпочитаете ехать по своим делам или с нами до вечера препираться?
– Ленинидовна, – поправила я сержанта и вышла из машины, – вы отчество перепутали. Смотрите, мне не жаль.
Виноградов поднял крышку багажного отделения и вдруг крикнул:
– Володь! Сюда!
Сержант Валуев поспешил на зов, я сообразила, что произошло нечто неординарное, и решила тоже посмотреть на содержимое багажника.
Сначала взгляд наткнулся на кучу барахла: железки, тряпки, ветошь, потом я увидела длинный сверток, из которого торчали две ноги в черных ботинках. Не успела я понять, что происходит, как Виноградов прижал меня толстым животом к «ежику» и заорал:
– Это что?