Человек-невидимка в стразах

Донцова Дарья

Шумаков отпустил Хитрука и стал опрашивать учителей. Никто из педагогов не сказал о парнишке плохого слова. Учился Саша не очень успешно, плавал с тройки на четверку, бывали у него и двойки. Был самостоятельным, часто болел, но всегда потом приносил справку от врача. В той же школе учился младший Сашин брат Павел. У мальчиков не было теплых отношений, на переменах они не общались. Паша оставался на продленке, а Саша уходил после занятий домой. Мать мальчиков в школе не видели, отец исправно приходил на родительские собрания, без спора сдавал деньги на классные расходы. Саша был ребенок неконфликтный,

но охотно ябедничал учителям. Павел отличался драчливостью, орудовал кулаками, и одноклассники старались держаться от него подальше.

– Думаю, у них в семье не все ладно, – сказала классная руководительница Павла, – в доме имеет место насилие. Либо старший брат занимается «дедовщиной», либо отец распускает руки. Вероятно, Хитрук бьет жену. Для Павла отстаивать свои интересы при помощи силы естественно, у него перед глазами пример такого поведения.

Но поскольку исчез не Паша, а Саша, слова учительницы пропустили мимо ушей. Шумаков выяснил, что четвероклассник, выйдя из школы, шел домой мимо большого торгового центра. Редкий ребенок удержится от соблазна зайти в магазин игрушек. Юра показал фото пропавшего мальчика продавцам, и те узнали постоянного посетителя. Оказалось, Александр забегал в царство машинок почти каждый день. Ни разу он не был замечен в воровстве, всегда оставлял рюкзак в специальной подставке у входа и только потом шел в торговый зал.

В день исчезновения Александр тоже забрел в отдел игрушек, на него привычно не обратили внимания. Потом кассирша заметила двух девочек, одна выглядела лет на восемь, другой, похоже, было четырнадцать-пятнадцать. Они шушукались у входа, потом старшая ушла, а младшая вошла в отдел, выхватила из камеры хранения оранжево-зеленый рюкзак и вдруг крикнула:

– Эй, урод! Ку-ку!

Из-за стеллажей вынырнул Александр. Девочка бросила ему:

– Слабо меня догнать? – и выскочила из магазина. Мальчик ринулся за ней.

Кассирша не обратила ни малейшего внимания на это происшествие, на то они и дети, чтобы баловаться. Сашу она как постоянного посетителя знала, а школьницу видела впервые.

– Девочки как девочки, – растерянно повторяла она. – Внешность ее не помню, одежду тоже. Единственное, что я видела: младшая девочка швырнула на пол обертку от конфеты. Я хотела возмутиться, но нахалка уже удрала.

Юрий посмотрел на меня.

– И как вам эта история?

– Таинственного мужчину-педофила искали? – задала я вопрос.

– Пытались, но зашли в тупик, – вздохнул следователь. – Словесного описания не было, на камерах видеонаблюдения ничего подозрительного не обнаружили. Мы нашли на пленках Сашу, в день пропажи он действительно бродил по магазину игрушек. Съемка зафиксировала его около стеллажей со сборными моделями, Александр долго рассматривал коробки. Никаких попыток украсть что-либо он не делал, просто любовался на «Лего». Затем видно, как мальчик пулей вылетает вон. Мы отыскали и другие записи с Сашей. Хитрук, выскочив из торгового центра, свернул налево. Дальше по улице расположены два дорогих ювелирных магазина, оба оснащены охранной видеоаппаратурой. Мимо первого салона Саша пронесся, а до второго не добежал. Он исчез именно на этом отрезке дороги.

– А

девочка? – осенило меня. – Она ведь тоже должна была попасть в зону видимости.

– Я подумал о том же, – кивнул Шумаков, – и нашел хулиганку на пленке. Она вошла в торговую точку через некоторое время после Саши. На вид ей было лет девять. Худая, маленькая, на голове бейсболка, козырек не позволил разглядеть лицо. Наши техники как ни бились, ничего сделать не смогли. Школьница схватила рюкзак и унеслась. Слова кассирши полностью подтвердились: было видно, как безобразница кидает на пол конфетную обертку. Девчонка, выбежав из центра, тоже свернула налево и проскочила мимо первого ювелирного магазина, кинула прямо возле входа очередной фантик, а потом исчезла. На камере, прикрепленной у следующего ювелирного бутика, ее нет.

– И что вы предположили? – вцепилась я в Юрия.

Шумаков достал из папки лист бумаги и вдруг перешел на приятельский тон:

– Смотри. Это план улицы. Вот универмаг, вот первый ювелирный, потом будка с мороженым и второй магазин. Здесь же остановки троллейбуса, автобуса, подземный переход. Каковы варианты?

– Их много, – пригорюнилась я, – можно вскочить в любой транспорт, перебежать на другую сторону проспекта.

– Верно, – согласился Юрий. – Мы опросили всех: водителей, которые в то время подъезжали к остановке «Торговый центр», лоточников из перехода, – показывали им фото Саши, и никто его не опознал.

– А девочку с рюкзаком? – тормошила я Юру.

Шумаков передвинул стопку документов.

– Та тоже как в воду канула.

Я решила перейти со следователем на «ты».

– Признайся, тебя что-то насторожило.

– На уровне нюха, – усмехнулся Юра, – но это к делу не пришьешь. Мне все время казалось: Роман что-то не договаривает, юлит, хитрит. Вроде логично объясняет свое поведение, но не нравился мне этот папаша, и все! И он никак нас не торопил, не грозил пожаловаться на нерасторопных ментов ни начальству, ни в прокуратуру. Странно это.

– Его алиби проверили? – не успокаивалась я.

– Он чист как слеза младенца! Утром, как всегда, приехал на работу. Ни разу не вышел из офиса, до трех часов Хитрук постоянно был на людях, можно по минутам расписать его передвижение. К тому же компания, главой которой он стал впоследствии, наблюдала за сотрудниками, в каждой комнате спрятаны камеры, они были установлены везде, кроме кабинета Хитрука и тогдашнего президента фирмы. До пятнадцати Роман ходил по отделам, потом осел за письменным столом.

– Ха! – подпрыгнула я. – Саша пропал во второй половине дня. Папочка сидел в комнате, где отсутствовало «государево око». Алиби-то у него нет!

– Дослушай до конца, торопыга, – укорил меня Юра. – Ровно в три у Хитрука началось совещание, он сидел на глазах у десяти человек, даже в туалет не выходил. Уехал в шесть, направился в школу за младшим сыном.

– Странно, что обеспеченный человек не завел ни няню, ни домработницу, – пробормотала я. – Почему Роман сам ходил за сыном?

– Еще по кофейку? – Шумаков включил чайник. – У каждой пташки любимые замашки. Одним словом, у Романа было железобетонное алиби, пришлось вычеркнуть его из списка подозреваемых.