Человек нового времени. Часть первая
Шрифт:
– Очень просто, – ответил Георгий, вернувшись к мытью рук, и уже из ванной, усмехнувшись, поправился, – Хотя, нет. Совсем не просто. Пришлось пятнадцать лет потратить на то, что природа делает за сорок недель. Но я старался не зря, – Георгий снова вышел к жене и с гордостью посмотрел на малыша, – Биологическая основа ребенка состоит из наших с тобой клеток. Так что можешь считать, что все- таки ты его родила. Кстати, можешь приложить его к груди, когда он проснется. Материнское молоко полезнее всего для младенца.
– Ты с ума сошел, я же не была беременна, – Светлана возмутилась,
– Молоко может появиться, если малыша прикладывать к груди. Мне так сказал мой друг акушер Дмитрий Константинович, ты его знаешь. Я думаю, сынок не откажется, – Георгий еще раз счастливо посмотрел на жену, торопливо поцеловал ее и ребенка и, заканчивая тщательно вытирать вымытые руки, добавил, – Я люблю тебя. Ужин готов?
– Да. Сейчас накрою, – произнесла Светлана, но с места не сдвинулась. Она теперь просто не знала, что ей делать. Что вообще теперь делать.
– Положи ребенка на середину нашей кровати, чтобы он не упал, проснувшись, и займись мужем, – будто прочитал ее мысли Георгий, – А с работой, я думаю, тебе стоит взять отпуск. Нет, лучше уволиться, ведь декретный тебе никто не даст, мамочка.
– Ну да. – Согласилась Светлана, – А как я вообще объясню, откуда у меня ребенок? Ведь все будут думать, что он – приемыш? – Светлана вопросительно посмотрела на мужа и присела на край стула рядом с мужем. Валенштайн был категорически против усыновления ребенка все эти годы.
– Во-первых, не все ли тебе равно, что кто подумает? А потом, тебе не нужно будет ничего объяснять. Я сам все расскажу. Это же сенсация! Ребенок уже не из пробирки, а из искусственной матки! Я собираюсь поведать о своем достижении всем и каждому. – Георгий аккуратно расстелил салфетку на коленях и принялся за ужин.
Светлана задумалась, ее взгляд, только разгоревшийся от нежданного счастья, вновь потускнел.
–Да, конечно, – глухо произнесла она и отвела взгляд в сторону, – Ведь это не наш ребенок, это результат твоей многолетней работы.
Георгий пристально посмотрел на жену своим зелеными магическими глазами, заставив обратить лицо к нему, положил свои тонкие пальцы поверх ее ладони и сказал, делая ударение на каждом слове:
– Для тебя это в первую очередь наш ребенок. Будь ему любящей матерью. Не зацикливайся на его происхождении и не думай о моей работе.
На глазах Светланы навернулись слезы, она согласно кивнула головой и прошептала: « Спасибо тебе».
Георгий успокаивающе дотронулся до плеча жены и продолжил ужин.
– Завтра придет медсестра, она тебе поможет в уходе за ребенком.
– Знаете, Дмитрий Константинович, я не чувствую сегодня малыша. Он затих.– Виновато смущаясь, сказала Марина, когда профессор Ладушин пришел с обходом.
–Как? Вообще нет толчков? – переспросил Дмитрий Константинович, прослушивая через трубку всю поверхность живота. Он никак не мог расслышать сердцебиение плода, отчего дыхание самого профессора участилось.
– Ну что? – женщина с тревогой посмотрела на Ладушина, он замялся.
– Давайте быстренько
– Хорошо, – натягивая рубашку, согласилась Марина, села на кровати и стала шарить ногой тапочек.
Дмитрий Константинович, улыбнувшись, вышел обычной размеренной походкой из палаты, но как только дверь за ним закрылась, он, чуть ли не бегом, направился в свой кабинет. Плотно закрыв за собой дверь, профессор стал нервно ходить и шепотом гнобить себя. « Катастрофа! Как можно?! Столько лет ни одного прокола, ни одного! И надо же! Не хотел ведь сразу браться, как чувствовал! Что теперь делать? Меня же уничтожат, выкинут на помойку. Какой я теперь светило науки! Ни награда меня ждет, а позор, всеобщее презрение. Ну надо же, именно Сенчик! После того, как откроется, что я загубил ребенка, меня ни одна приличная клиника не возьмет. Все! Конец карьеры. Что же делать, что?» Ладушин еще походил из угла в угол по своему просторному кабинету, кусая ногти на левой руке. Наконец, ему в голову пришла спасительная мысль: « Валенштайн!» Он бросился к телефону и судорожно набрал номер.
– Георгий Анатольевич? Здравствуй, это Ладушин тебя беспокоит. Ты не мог бы меня выручить?
– Всегда рад, а что случилось? – ответил весело и обнадеживающе Валенштайн.
– У меня врачебная ошибка намечается, – упаднечиским приглушенным голосом признался профессор.
– Как ты так?– посочувствовал Валенштайн.
– Да там сложный случай. В анамнезе у пациентки отрицательный резус-фактор, при этом делалось переливание положительной крови без введения иммуноглобулина антирезуса, после этого два аборта по разным причинам, один из них самопроизвольный. Ко мне она попала по знакомству, я не хотел браться сразу. Но ее муж посулил мне золотые горы, она дочь самого Владимира Сенчика. Слышал о таком?
– Сибирский мультимиллионер?
– Да, именно он. Короче, мне крышка. Если ты мне не поможешь.
– Как я могу помочь тебе? Ты хочешь, чтобы я вырастил ребенка в искусственной матке?
–А может, просто отдать того младенца, который уже появился на свет? – нерешительно предложил Ладушин и стал нервно догрызать ноготь на мизинце.
– Нет. Это мой сын,– резко отрезал Георгий Анатольевич таким суровым тоном, что профессор даже вздрогнул, – Мой собственный сын, повторяю. Его я никому не отдам. Единственное, чем я могу тебе помочь, это вырастить ребенка в искусственной матке. Если твоя пациентка согласится подождать своего ребенка еще четырнадцать месяцев, то, пожалуйста.
–Хорошо, я понял, – медленно произнес Ладушин, выплюнул откушенный ноготь, помолчал и добавил,– Я перезвоню, обязательно.
Он повесил трубку. Хотел отойти от стола, но его приковал резкий звонок телефона. Мурашки побежали по спине профессора. Ему померещилось, что на другом конце провода находится муж Марины Денис Сенчик, уже разъяренный от известия жены. Профессор не хотел отвечать, он боялся объясняться, ведь оправдание только подтверждало его вину. Но телефон не умолкал, Дмитрий Константинович посмотрел на трезвонящий аппарат и тут с облегчением понял – звонок местный.