Человек огня
Шрифт:
Но тут появилась она, и он понял свою ошибку. Джо сразу стало ясно, что та была акробаткой, а эта — танцовщицей.
Одетая в простой белый купальник с длинными рукавами, Кристина вышла на сцену в окружении вихря пылающих болас.На всю пустыню грянул дабстеп, усиленный мощными колонками: никакая другая музыка не способна так всколыхнуть нутро, и к нутру же обращался танец Кристины. Ее гибкое тело начало извиваться, и она вся отдалась этому движению.
Высшая цель танца — показать тело. По какому-то недоразумению мы убеждены, что тело есть у каждого. Но в подавляющем большинстве случаев мы в этом теле не
От тела Кристины исходило ощущение такой неимоверной полноты жизни, что можно было влюбиться с одинаковой страстью и в палец на ее ноге, и в ее волосы. Джо содрогнулся от стыда при мысли, что живя три долгих года под одной крышей с Кристиной, считал ее тело просто худым. Худая, Кристина? Джо теперь в этом сомневался. Да, она была сама стройность, но при этом от нее исходила такая плотская волна, такой заряд чувственности, что проступала подлинная природа ее необычайной сексуальности.
Свет погас. Теперь только боласв руках танцовщицы освещали то ее колено, то выгнутую спину, то изящное плечо. Вдруг световые волчки превратились в огненные кинжалы — колыхания ее рук перешли в рывки, словно Кристина хотела изрезать сумрак в клочья. Ярость этой вакханки исторгла у публики стоны наслаждения.
Джо, не помня себя, вновь переживал годы добровольной сексуальной епитимьи и чувствовал, как его нутро превращается в раскаленные уголья. «Я правильно сделал, что подождал, — думал он. — Пусть я терпел тысячу мук, но это должна была быть она, и это должно было случиться здесь». Здесь был этот сумрак, измеренный для него звуками дабстепа, которые бились о горы и отражались от лопаток Кристины.
Ни мужчины, ни женщины и не думали скрывать желание, которое вызывала в них танцовщица, впавшая в транс. Некоторые зрительницы разделись, как будто только так и могли выразить высший восторг.
— Get undressed! [2] — крикнул кто-то в публике, и сотня голосов подхватила это вопль.
Джо ужасно испугался, что Кристина послушается. Все женщины на земле могли щеголять нагишом — его бы это не смутило. Но нагота Кристины наверняка свела бы его с ума, и он знал, что не переживет, если придется делить ее с публикой.
Вновь зажглись прожектора.
— Yeah, get undressed in the lightsI [3] — взревели зрители.
2
Разденься! ( англ.)
3
Да, разденься при свете ( англ.).
— Как будто так просто раздеться, держа боласв обеих руках, — шепнул Норман на ухо Джо.
«И это единственное, что тебя смущает?» — подумал про себя девственник.
И вот тут-то Кристина доказала свою гениальность: одним движением она распустила узел на голове, освободив поток
Роскошь ее подарка и связанный с ним огромный риск ошеломили публику: никакая нагота не могла бы с этим сравниться. Она продолжила танец, и ее тело, к которому так и ластились мягкие волосы, разрывало тьму, словно хлыст.
Когда, закончив выступление, Кристина покинула сцену, у Джо подкосились ноги. Вышла последняя танцовщица, вооруженная двухметровым шестом с горящими концами. Она была обнажена, к вящему удовольствию зрителей и полному безразличию парня. Он отошел от толпы и без сил опустился на песок.
Что она делает теперь? Норман пошел к ней с паркой, чтобы согреть, сейчас он, наверно, обнимал ее и говорил, как она была хороша. О дальнейшем Джо постарался не думать.
Возвращаться в палатку ему не хотелось. Кристина и Норман расценят его отсутствие как проявление деликатности. Возможно, предположат, что он в хорошей компании. Он пошел куда глаза глядят, то и дело встречая на пути машины-мутанты; его приглашали в них сесть; в конце концов он вскочил в стрекозу на колесах, которая привезла его в город. Какая-то нимфа в меховой мини-юбочке спросила, свободен ли он.
— Нет! — отрезал Джо.
— А грубить-то зачем? — фыркнула она.
Выругав ее про себя, он подошел к жаровне, возле которой дремали несколько обкурившихся зомби. Рухнул в кресло и, овеваемый горячим дыханием, уснул.
Когда он проснулся, огонь еще не погас. Солнце стояло уже высоко, а торчки куда-то исчезли. Знакомое ощущение между ног, посещавшее Джо каждое утро, сопровождалось на сей раз волной ненависти.
Когда он вернулся в палатку, парочка спала, прижавшись друг к другу, как ложки в коробке. Подавив тошноту, он вышел и стал шумно готовить завтрак. На грохот вышла Кристина и поцеловала его.
— Как провел ночь? — спросила она до неприличия счастливым голосом.
— Хорошо. Кстати, я еще не поблагодарил тебя за вчерашний вечер.
— Вчерашний вечер?
— Твое выступление. Я в жизни не видел ничего прекраснее.
— Ты очень мил.
— Нет.
Норман тоже вышел позавтракать с ними.
— Когда вы будете принимать психоделики? — спросил Джо.
— В среду вечером, — ответила Кристина.
— Мне можно с вами?
Она посмотрела на Нормана, тот сказал:
— Если хочешь. Прежде тебе, пожалуй, надо было подковаться.
— Я прочел все, что можно об этом прочесть.
Был вторник.
В среду днем Кристина отравилась карри, которым угостила ее соседка. План отложили на завтра.
В четверг в одиннадцать часов вечера Норман достал свои припасы.
— Сколько микрограммов ты дашь Джо? — спросила Кристина.
— Микрограммов чего? — встрял парень.
— Я-то думал, ты все знаешь на эту тему, — сказал Норман. Только одна вещь на свете исчисляется в микрограммах, поэтому никто никогда не уточняет — чего.
— Тем более если речь идет о марках, — добавила Кристина.
— Об ЛСД, — обиженно бросил Джо.
— Конечно. Сто микрограммов? — предложила она.
— А сколько принимаете вы?
— Норман пятьсот. Я триста.
— Дайте мне двести.
Норман протянул ему две марки. Джо сделал вид, будто кладет их в рот, а сам незаметно сунул обе в задний карман джинсов.
— Ты еще можешь выплюнуть, если хочешь, — сказала Кристина, жуя свои три марки.