Человек с двойным дном
Шрифт:
– Так вот почему я к нему прицепился! – выдохнул капитан, и вид он имел сейчас растерянный. – Мне его рожа показалась знакомой!
Когда запрос по Вяткину Геннадию Сергеевичу, 1967 года рождения, уроженцу Чебоксар, попал в информационно-поисковую систему спецслужб, в далекой Москве на это тотчас отреагировала установленная в одном из компьютеров программа.
Дежуривший перед монитором человек встрепенулся, вчитался в текст (Вяткин Геннадий Сергеевич…1967… Чебоксары… Немедленно сообщить…»). Это был сигнал тревоги.
Ошибка исключается.
Вяткин Геннадий Сергеевич, а на самом деле майор ФСБ Корнышев Святослав Геннадьевич, бесследно исчезнувший несколько лет назад, внезапно обнаружился, будучи задержан за драку в далеком селе.
Группа захвата выехала уже через тридцать минут – пять человек в медицинской униформе на двух микроавтобусах с надписью «Реанимация». Едва выбрались из Москвы, набрали скорость и помчались по пустынной дороге, разгоняя ночную тьму вспышками мигалок.
Старший, которого все знали как Якута, плосколицый, с характерным разрезом глаз человек, вслух водителя не подгонял, но на часы поглядывал частенько.
Им надо успеть до рассвета. Обязательно успеть до рассвета.
– Может быть, все еще обойдется, – сказал Геннадий. – И утром нас отпустят.
Он сильно нервничал и уже не мог этого скрывать. Посмотрел в глаза Клаве. Она его расшифровала, кажется. Словно догадалась о том, что за ее спутником-сожителем тянется какой-то шлейф.
Не надо с ней темнить, понял он. Клава – его единственная надежда, может быть.
– Не удивляйся тому, что я тебе сейчас скажу, – произнес Геннадий, понижая голос до едва различимого шепота. – Ни в коем случае не говори этим… – Указал рукой на стену, за которой в эту ночь поневоле бодрствовали милиционеры. – И вообще никому. Я, похоже, влип. Ты меня ни о чем не расспрашивай, а только слушай и запоминай. Договорились?
– Да! – с готовностью отозвалась Клава, словно давно уже ждала откровенного разговора.
– Меня зовут не Гена. И никакой я не Вяткин. Запомни: Корнышев Святослав Геннадьевич! Повтори!
– Корнышев Святослав Геннадьевич.
– Так! – удовлетворенно кивнул «Геннадий». – Я дам тебе визитку одного человека. Там телефонный номер. Как думаешь, тут где-нибудь есть телефон?
– Есть. У милиционеров.
– Шутишь?
– А где еще? В почтовом отделении? Надо ждать утра.
– Черт! – прошипел «Геннадий». – Черт-черт-черт!!!
– Гена!.. Или ты Слава? – мягко произнесла Клава.
– Называй меня Геной.
– Хорошо. Надо бежать, Гена.
– Да нельзя нам бежать! Пока я у них, еще можно надеяться, что все обойдется. А если я дам деру – тогда погоня и ментовские разборки по полной программе!
– Убегу одна я, – сказала Клава спокойно, как говорят о делах хорошо продуманных. – Причем обставим все так, будто мы с тобой поссорились. Они ведь скоро обнаружат, что я пропала. Сам говоришь:
– Ну а ты-то что? – нервничал «Геннадий». – Ты – куда? В Красный?
– Ну какие машины в Красном ночью? – сохраняла прежнее спокойствие Клава. – Туда и днем никто не ездит. Мне в другую сторону, в райцентр. Пойду по дороге. Какая-нибудь попутка подберет. А там телефон, в райцентре. Оттуда позвоню.
Можно было диву даваться, как она все по полочкам разложила. Да и выхода другого не было, судя по всему.
Геннадий протянул Клаве визитку. Кратко: Потапов Егор Петрович. И номера телефонов: городской московский и мобильный. Больше никакой информации.
– Позвонишь ему, – сказал он. – Расскажешь про меня. Фамилию мою запомнила?
– Как забудешь? Корнышев!
– Имя-отчество?
– Святослав Геннадьевич.
Она сохраняла на удивление здравый рассудок. Может, и вправду все обойдется?
– Будет о чем-то спрашивать – отвечай откровенно. Ему верить можно. Да и вообще, помочь может только он.
Геннадий приблизился к окну, потянулся к шпингалетам. Но Клава резким движением его остановила:
– С ума сошел?
Она будто досадовала из-за того, что он так растерялся в эту ночь.
– При свете я полезу? – осведомилась Клава. – Прямо к ним под окно?
– А что я сделаю?! – озлобился «Геннадий», у которого уже начали сдавать нервы. – Лампочка на улице!
Клава поняла, что каши с ним не сваришь. Выдернула из волос заколку:
– На, держи! Воткнешь в розетку!
– Так ведь убьет! – растерялся Геннадий.
Он не пытался взять заколку в руки и таращился на нее почти с ужасом.
– Тьфу ты! – в сердцах сказала Клава. – Ну что за мужик!
Повела вокруг взглядом, увидела в сумраке книги на полке, выбрала из них ту, что потолще, зажала заколку между страницами так, чтобы два конца заколки торчали иглами-усами, и решительно воткнула эти усы в розетку.
– Заходим вдвоем, – говорил капитан. – Без объяснений надеваем ему браслеты, – звякнул выразительно потертыми наручниками. – И после этого…
Вдруг раздался хлопок и погас свет.
– Перемкнуло! – сказал в темноте лейтенант.
– Фонарь наш где?
– В столе? – полувопросительно произнес лейтенант.
Выдвигали-задвигали ящики, но ничего нельзя было разглядеть в темноте.
– Спички твои – где? – сердился капитан.
– Я на подоконнике оставил. Курил еще когда, – засуетился лейтенант.
Направился к окну, проем которого едва угадывался в ночи, но наткнулся в темноте на стул с ведром воды, все опрокинул, произведя немалый шум, и от души выматерился. Добрался, наконец, до окна, на ощупь отыскал спички, собрался было чиркнуть, да замер. Почудился, видно, ему какой-то подозрительный звук.