Человек с двойным дном
Шрифт:
Жечь барак отправились втроем.
Прошлись по комнатам, выбирая те, где не было людей. Не то чтобы жалко было тут кого-то. Просто чем позже жильцы обнаружат, что они горят, тем лучше. Пускай сильнее разгорится.
Сухое дерево, ветошь, пыль – пламя занялось мгновенно. Бузу оставили в прилегающих кустах караулить вертухая с бабой, а Якут и Колян со всех ног бросились ко второму бараку. Поднялись на второй этаж. Колян порывался занять позицию непосредственно под дверью, за которой продолжалась пьянка, но Якут жестом показал – нельзя, опасно! – и они укрылись в пустующей комнате неподалеку.
– Через окно уходят! – всполошился Колян.
Якут не очень-то ему поверил. Второй этаж. С чего бы им в окно сигать? Но и ждать более нельзя.
– Вперед! – подтолкнул Якут Коляна. – Дверь выбивай!
Колян с ружьем наперевес бросился вперед. Дверь оказалась крепкой и с первого раза не поддалась. Колян разбежался и с торжествующим рыком со второй попытки вынес дверь. Эта его маленькая победа оказалась призрачной и лично ему совсем не нужной.
В следующую секунду он был убит выстрелом в упор.
Потапов оказался крепким мужиком и не отключился надолго, хотя удар в голову был сильный. Корнышев едва успел обшарить его карманы, а Потапов ожил, зашевелился. Корнышев отпрянул. Надо было уходить. Но он не решился выйти через дверь, потому что на пути был старлей. Не то чтобы Сомов специально так встал – случайно получилось. Но Корнышев поосторожничал. Сместился к окну, рукоятью пистолета вышиб створки. Из поля зрения старлея он не выпускал. Сомов не пытался ему воспрепятствовать. Во взгляде его угадывалась растерянность. Корнышев выскочил в окно, оказался на крыше пристройки.
Пламя быстрого пожара разгоралось. Барак уже полыхал вовсю. Вокруг охваченного огнем здания метались погорельцы и причитали, матерясь. Толку от их суеты не было никакого.
Корнышев спустился на землю, замер, оценивая обстановку. В это время над его головой раздался какой-то шум, и сразу хлопнул выстрел. Корнышев метнулся за угол, в темноту, и побежал прочь, пригибаясь.
В комнате, где оставались Потапов и Сомов, тем временем вспыхнула перестрелка.
Когда Колян выбил дверь и ворвался в комнату, Сомов среагировал мгновенно. Он выстрелил в Коляна, потому что у того было ружье. Уголовник рухнул на пороге.
Потапов очнулся и озирался, пытаясь понять, что происходит. Старлей, продолжая держать под прицелом пугающе черный проем двери, подталкивал Потапова к окну, одновременно прикрывая собой подполковника. В окне Потапов застрял. Он еще не оправился после нападения Корнышева, и координация движений у него оставляла желать лучшего. Заваливался на Сомова, и старлею пришлось его придерживать, отвлекшись от двери. Потапов, наконец, вывалился наружу. Сомов обернулся к двери, но было уже поздно. Вынырнувший из темноты Якут выстрелил в него из пистолета. Сомов упал. Эта заминка в несколько секунд спасла Потапову жизнь.
Подполковник, услышав выстрелы в комнате и звук упавшего
Когда Якут выглянул из окна, он не увидел никого, кроме мечущихся на пожаре местных жителей.
Этот пожар Корнышев расценил как подарок судьбы. Бежать! Был шанс.
Корнышев осторожничал, держался на расстоянии от разгоревшегося пожара, чтобы оставаться невидимым. Он пробежал довольно много по темной окраине поселка и увидел, наконец, стоявший за бараком «Хаммер». Та самая машина, на которой прибыли его тюремщики. Он их иначе сейчас не воспринимал. Хотя эта машина была для него единственной возможностью спасения, Корнышев сдержал соблазн воспользоваться ею немедленно, и наблюдал из укрытия до тех пор, пока не убедился, что никто не присматривает за «Хаммером».
Местным жителям было не до машины. Они такого грандиозного пожара, возможно, не видели никогда в жизни и были всецело им поглощены.
Уже полыхало все здание. Горели стены, крыша, перекрытия – неудержимый огонь бесновался, пожирая то, что еще недавно было домом для людей.
Погорельцы в большинстве своем наблюдали за происходящим безучастно, точно так, как и жить привыкли, но некоторые суетились, подбадривая друг друга нечленораздельными выражениями, метались вокруг пожарища, хотя пользы от их мельтешения не прибавилось.
Никем не замеченный, Корнышев приблизился к «Хаммеру», отпер уже было дверь машины, как вдруг увидел лежащие неподалеку тела. Сначала обратил внимание на женщину, сразу признав в ней Клавдию. Удивленный, склонился над ней – и увидел на ее светлом платье кровь. Попытался нащупать пульс. Пульса не было. А рядом – еще один труп. Этот человек был Корнышеву незнаком, потому что в лицо он Бузу никогда не видел.
Пробежали мимо двое местных жителей. Оба были весьма возбуждены и сильно нетрезвы. Один из них раз за разом падал, потому что ноги его плохо держали; второй напарника не бросал, помогал тому подниматься, и иногда это заканчивалось тем, что он тоже падал. Корнышева они даже не заметили.
Он вернулся к машине, поймал оказавшегося поблизости мужичка из местных, затолкал того на заднее сиденье, только и объяснив кратко:
– Дорогу покажешь!
Мужичок не посмел перечить, перепугавшись, видно, донельзя.
Проблемой было то, что Корнышева сюда везли слепым. Все время в черной маске. Он не видел ни дороги, ни самого поселка. Прозрел только сегодня, и мир вокруг был незнаком и враждебен. Да и способность Корнышева видеть оставалась условной. Ночь. Он по-прежнему почти слеп, если разобраться.
Двигатель, к счастью, завелся без проблем. Корнышев захлопнул дверь. Окна узкие, будто бойницы. Как в танке. И зарево снаружи полыхает. Корнышев почувствовал себя так, будто очутился на войне.
Поборемся. Ему бы вырваться отсюда.
– Дорога где? – спросил он отрывисто. – Куда ехать?
– Прямо, – вякнул с заднего сиденья мужичок.
Корнышев погнал машину между бараков. Построек оказалось совсем немного. Впереди был лес. Дорога туда и убегала.
– Мне надо в город! – сказал Корнышев. – Это в город дорога? Или в лес?