Человек случайностей (др. изд.)
Шрифт:
– И ты сделала вид, что меня не видишь?
– Сделала вид… то чувство меня побороло… но я знала, что ты знаешь.
– Я знал.
– На перроне я вдруг испугалась, что ты появишься раньше, чем приедет поезд.
– Извини меня.
– Нет, нет, все хорошо. Потом мы снова встретились случайно. Правда, странно?
– Да.
– И ты пригласил меня в кафе. А ты позвонил бы мне, если бы мы тогда на улице не шли друг за другом? Наверное, нет. А в доме у Мэтью
– Да как-то неловко было там.
– А сейчас?
– Сейчас… не имеет значения, Грейс. Я просто помогаю тебе коротать время. Ты сейчас нуждаешься в этом. На такой крохотный, замкнутый в себе миг. Он завершится, и ты выйдешь из него и забудешь это мимолетное настроение. У тебя в памяти ничего не останется. Придешь в себя. Вокруг столько друзей, которые ждут твоего возвращения. И среди них один особенно.
– Ты думаешь… Я должна поверить… что есть будущее. Гарс, ты очень хороший. Надежный друг и хороший человек.
– Всего лишь помощник. Ну, давай помогу тебе выбраться из лодки.
Грейс взялась за его теплую твердую ладонь. С легким испугом выскочила из раскачивающейся, ускользающей из-под ног лодки на берег.
– Думаешь, где бы отдохнуть? – спросил Остин.
– Отдохнуть? – удивился Мэтью. – От чего?
– Откуда мне знать? Все, у кого есть хоть немного денег, разъезжаются в это время года. Мне подумалось, может, и ты собираешься. В Шотландию, допустим. Или к Средиземному морю.
– Какое там.
– Ты выглядишь усталым. Необходимо сменить климат.
– Я и без того бездельничаю.
– Рискну высказать мнение, что именно от безделья ты больше всего страдаешь. Почему бы тебе не заняться каким-нибудь серьезным делом? В дипломатической сфере, допустим. Наверняка у тебя остались связи. Я слышал, Чарльз Одмор хочет включить тебя в какую-то комиссию.
– Комиссия – это неплохо.
– Мне уже пора уходить. Я польщен тем, что ты меня пригласил.
– Пустяки.
– Забегу на свою старую квартиру, возьму кое-что из одежды, потеплее, ведь погода такая непостоянная.
– Да, скоро осень, это чувствуется.
– Знаешь, ведь там у меня Гарс теперь живет. Сделал небольшой ремонт. Квартира стала неплохо выглядеть. И ванная.
– Прекрасно.
– Удивляюсь, как мало надо – несколько взмахов кисточкой, стильные обои и порядок.
– О да.
– А, чуть не забыл. У Гарса роман выходит, осенью. Тот, который он написал в Америке.
– Молодец.
– Сумасшедшая, авангардистская штуковина, кажется, но я еще толком не читал. Гарс страшно занят. Начал работать
– Помню.
– Ну так вот, Гарс исправляет, и, может быть, тоже издадут. Он передает Монкли часть своего гонорара.
– Благородный жест.
– Иначе он не мог поступить. Я был у Монкли на прошлой неделе. Плетет корзины. Он теперь просто ангел.
– Прелестно.
– Все, побежал. Ведь мне еще нужно приготовить ужин, я обещал Мэвис. У нее тоже столько дел. Сегодня потратила весь день на устройство ребенка уборщицы в специальный интернат.
– Мэвис очень добрая.
– Правда, она такая. Ты знаешь, я даже не подозревал. Я в прямом смысле слова погибал, а она поставила меня на ноги. Да, мне тяжко пришлось. Но сейчас чувствую себя свежим, как огурчик.
– Мэвис умеет помогать.
– Мало сказать – умеет. Знаешь, она потрясающе похожа на Дорину, такая же милая, но только нет в ней этих мыслей о смерти, нет страха. Мне кажется, она ничего не боится.
– Я согласен.
– Дорина, бедненькая, влачила какое-то полусуществование, была, по сути, калекой. И была обречена, тоже как иные калеки. Таким, как она, не суждена долгая жизнь.
– Наверное, ты прав.
– Врачи считают, что мальчик, ну этот, умственно отсталый, не доживет до двадцати лет. Может, для него и лучше. Мэвис, конечно, матери ничего не сказала.
– Понятно…
– Мэвис помогает мне правильно воспринимать мир.
– Очень хорошо.
– Человек должен воспринимать все в истинных пропорциях. Еще недавно я был прямо клубком нервов. Взрывался из-за любого пустяка.
– Так нельзя.
– Легко сказать.
– Погоди минуту, – сказал Мэтью. Остин уже готовился выйти. В комнате было сумрачно. Холодный мокрый ветер приклеил к стеклу бурый лист ореха.
– Что?
– Я могу тебя кое о чем спросить?
– Спрашивай.
– Ты когда-то говорил… нескольким людям, что Бетти покончила с собой. Но ведь это неправда.
– Естественно.
– Ты все придумал, чтобы досадить мне?
– Да.
– Все свалить на меня, чтобы я чувствовал себя виноватым?
– Совершенно верно… Есть еще вопросы?
– Почему ты сказал на суде, что Бетти не умела плавать?
– Я этого не говорил. Она отлично умела плавать. Но упала и ударилась головой.
– Но тогда ты говорил не так. Я прекрасно помню.
– Выдумки!
– Ну ладно, – произнес Мэтью, – может быть, меня память подводит. И сейчас все это уже не имеет никакого значения.